Очерк 22. Время Александра I.

Очерк 22. Время Александра I.

 

 

- В начале XIX века.

- Перед «Грозой двенадцатого года».

- «Гроза двенадцатого года».

- На службе Империи и Обществу.

- Дела церковные.

 

 

В начале XIX века.

В первой четверти XIX века в экономике Тихвинского края главную роль, по-прежнему, играл аграрный сектор. В сельском хозяйстве было занято большинство его населения. Свыше половины аграрного сектора относилось к помещичьим хозяйствам, другую часть  занимала система государственного феодализма, в которой владельцем земли и крестьян являлось само государство. Деревни, населенные государственными крестьянами, располагались по всему Тихвинскому краю на месте бывших вотчин тихвинских и новгородских монастырей.  Вольных хлебопашцев, появившихся в Тихвинском уезде на основании указа императора Александра I 1803 года, были единицы.  Их численность к 40-м гг. XIX века в крае увеличилась до 249 человек.[1] Общая численность населения Тихвинского уезда в 1811 году составляла по данным 6-ой ревизии 45 930 чел.[2]

Главным в развитии социально-экономических отношений в крае в первой четверти XIX века стало разложение натурального хозяйства и проникновение товарно-денежных отношений в деревню, что наблюдалось уже в XVIII веке. В помещичьих хозяйствах всё больше производилось продукции на продажу; в крестьянских хозяйствах возросла роль промыслов, главным образом лесных, и отходничество.

Некоторый рост товарной продукции сельского хозяйства в крае был достигнут за счет экстенсивного развития, сопровождавшегося  расширением пашенных земель за счет перевода части лесных лядин в поля. Урожайность сельскохозяйственных культур оставалась на прежнем уровне. Часто повторяющиеся «зяблые и мокрые года» пагубно отражались на благосостоянии крестьянских и помещичьих хозяйств. Нередкими были массовые заболевания скота. В 1822 г. был экстренно командирован в Тихвинский и Новоладожский уезды для принятия мер к искоренению существовавшей там заразы и конского падежа полковник, назначенный к начальнику Главного штаба для особых поручений,  Юренев Николай Алексеевич.

Негативные последствия недородов и неурожаев частично смягчались  запасами хлеба и семян в запасных магазинах, созданных повсеместно в Тихвинском крае и находившихся под контролем дворянства. Об этом свидетельствует рукописный документ из сохранившейся части архива дворянского рода Качаловых, датированный июнем 1809 года под названием «объяснение».  В документе тихвинский помещик Иван Романович Качалов отчитывается перед поручиком Никифором Никифоровичем Унковским, избранным дворянским обществом смотрителем над запасными магазинами в дворянских имениях, о положении с запасами хлеба во владениях наследников его родственника Осипа Яковлевича Качалова в Егорьевском Койгушском и Дмитриевском Капецком погостах.[3]

Существенную роль для экономического развития края сыграло открытие Тихвинской водной системы в 1811 году. Появление на месте водноволокового пути транзитной водной трассы способствовало открытию новых промышленных предприятий и стимулировало дальнейшее развитие заготовки и переработки древесины, а также развитию мукомольного дела, различных промыслов и отходничества.

Значительная часть местного населения была привлечена к обслуживанию водной коммуникации и к работам по её совершенствованию, которые начались сразу же после её открытия. С 1812 по 1819 год  были перестроены 15 из числа существующих шлюзов.  В 1821-1829 гг. было введено в действие ещё пять шлюзов[4]. Резко возросло количество речных судов «тихвинок» и «соминок», сооружаемых в крае. Тихвинские купцы брали подряды на различные работы по ремонту шлюзов, при этом жестко конкурировали между собой.

Старая железоделательная крестьянская промышленность края и кузнечное производство г. Тихвина пришли в упадок. Однако большие залежи болотной руды по-прежнему привлекали в конце XVIII – начале XIX века отдельных предпринимателей. Так, тихвинский помещик Апрелев в 1806 году просил разрешить ему построить у дер. Ермолиной Горы чугуноплавильный завод с 2-3 домнами для выплавки чугуна из руды, находившейся в его дачах и на землях экономических крестьян разных деревень Капецкого Дмитриевского погоста. Осуществить данный проект не удалось.[5]

Лесная промышленность становится доминирующей в Тихвинском крае.  Увеличивают производство старые лесопильные заводы, как например завод купцов Парихиных на реке Шомушке. Сооружаются новые заводы.  В 1810 году на реке Паше купцы Бередниковы открывают свой лесопильный завод.

Многие помещики с успехом занимаются продажей леса, вырубленного в их лесных угодиях, подобно предприимчивому дворянину Александру Романовичу Качалову. Его сохранившиеся документы о цене поставленных бревен, об оплате за их вырубку, о согласованных ценах за сосновые бревна свидетельствуют о том, что он действует не как феодал, а как капиталистический предприниматель.[6] В своем имении А.Р. Качалов также не чурается нововведений. Он расширяет посадки картофеля, применяет в качестве удобрений компосты, проводит осушение и чистку сенокосов, возводит хозяйственные постройки с крутыми «кенигсбергского типа» крышами, подсмотренными им в заграничных походах и при осаде Дангцига в 1813 году.

С открытием Тихвинской водной системы увеличились поставки зерна на Северо-Запад из Поволжья. Часть его перерабатывалась в муку и крупу в пределах Тихвинского края, откуда большей частью поставлялись в Санкт-Петербург. В сентябре 1811 года на завод купца Голованова, расположенный на реке Тихвинке, пришло 20 лодок с пшеницею, с рожью и овсом, о чем сообщала своим читателям петербургская газета «Северная почта» в корреспонденции из Тихвина от 6 октября 1811 года[7].

Тихвинский купец Григорий Иванович Парихин имел в крае свои скотобойни и поставлял в столицу свежую и солёную говядину. А.Я. Аргунов, автор воспоминаний о Тихвине 20-х гг. XIX века, среди знаменитых тихвинских купцов данного времени называет также Ивана Тимофеевича Бередникова, Максима Ивановича Калашникова, купцов-староверов Ивана Григорьевича Климова, Петра Львовича Орлова и других.   

В первой четверти XIX в. в Тихвине действовали небольшие кожевенные предприятия местных купцов И. Фалева и Н. Калашникова. На одном из них выделывалось ежегодно до 1 тыс. кож, на втором – до 700 кож, которые отправлялись на продажу в Петербург[8].

В развитии промыслов особый успех сопутствовал развитию гончарного производства в деревнях по рекам Явосьма и Тутока. К 1820-м годам ареал распространения явосьминской посуды, пользующейся хорошим спросом, включал в себя почти всю территорию Тихвинского края. Росли поставки на рынок продукции местных дворянских и крестьянских хозяйств. В зимнюю пору по местным дорогам в Тихвин на Богородицкую ярмарку везли холсты, кожи, сапоги, валенки, лапти, веревки, кули, мешки, корзины, пух, перья, воск, пушнину, масло, сало, водку и другие товары.

Тихвин привлекал к себе купцов и торгующих крестьян не только из прилегающих уездов, но и из более отдаленных мест.  На долгие годы в Тихвине обосновался Яков Дмитриевич Аргунов, крестьянин села Угодичи Ростовского уезда Ярославской губернии. Он проводил здесь летний сезон, торговал свежей и солёной рыбой, поставляемой земляками из Уральска и Саратова, а также огородными семенами и овощами. С этой целью Я. Д. Аргунов брал в аренду огороды Тихвинского Богородицкого монастыря, выращивая главным образом огурцы и стручковый горох.  Впоследствии огородничеством в Тихвине занимался его земляк Яков Яковлевич Шпагин, добившийся успеха в выращивании дынь и арбузов в местных суровых климатических условиях.

Главной сухопутной дорогой края по-прежнему являлся Ярославский тракт. В зимнее время по нему беспрестанно двигались обозы, большей частью в сторону Санкт-Петербурга. Также гужевым транспортом вывозился товар с вмерзших в лед судов на Тихвинской водной системе.  В августе 1823 года по Ярославскому тракту путешествовал император Александр I.

Бесперебойному движению транспорта по Ярославскому тракту уделялось должное внимание. Он был разбит на участки, которые контролировались специальными смотрителями. В 1821 году  смотрителем 1-го участка Ярославского тракта (от Сясьских рядков до Тихвина) был надворный советник Суражевский Матвей Семенович, 2-го участка (от Тихвина до Лученской Горки) – титулярный советник Ратьков Иван Сергеевич, 3-го участка (от Лученской Горки до Сомино) – губернский секретарь Ишотин Егор Петрович. Участок дороги от Тихвина до границы Тихвинского уезда с Новгородским уездом контролировал прапорщик Шавкунов Василий Федорович, кавалер ордена св. Анны 4-й степени и медалей: золотой на Владимирской ленте и серебряной за 1812 год.[9]

Для проведения ремонта дорожных участков по Ярославскому и другим трактам Новгородской губернии была введена в 1823 и 1824 гг. дополнительная подать на население городов. С мещан собирали по 39,5 копейки с каждой души, а с купцов – по 0,25% с объявленных ими капиталов[10]. В 20-х годах XIX века по указанию графа Аракчеева А.А. приводится в порядок Новгородская дорога, соединяющая Тихвин с его имением Грузино, но пользование ею было ограничено  по прихоти императорского фаворита.[11] Прочие местные дороги находились в плохом состоянии и были в межсезонье фактически непроезжими. Положение улучшалось в холодное время года, когда по многим направлениям устраивали спрямляющие путь зимники.

Развитие народного образования в Тихвинском крае претерпевало значительные трудности и находилось в зачаточном состоянии вплоть до реформ 60-х гг. XIX века. На начало школьной реформы 1803 года в Тихвине и соседней Устюжне существовали народные училища, открытые в 1787 году в период правления императрицы Екатерины II. Согласно реформе они стали называться уездными училищами с двухгодичным сроком обучения. Несколько улучшилось их содержание и зарплата учителей. С 1810 года на Тихвинское городское уездное училище из городской казны стали отпускать 500 руб. в год, на соседнее Устюженское уездное училище отпускалось до 400 руб.

Качество обучения в Тихвинском уездном училище в данный период постоянно возрастало. Учитель Василий Иванович Иванов в 1813 году был заменен Владиславом Александровичем Юговичем, получившим образование в педагогическом институте.  Должность учителя и штатного смотрителя Тихвинского уездного училища он занимал на протяжении свыше пятнадцати лет, выслужив чин коллежского асессора.[12]

В 1809 – 1811 годах в России работала археографическая экспедиция, посетившая Старую Ладогу и Тихвин. Во главе экспедиции стоял член Российской Академии наук историк и археолог Бороздин Константин Матвеевич. В составе экспедиции работал палеограф, конференц-секретарь Академии художеств Ермолаев Александр Иванович.

В результате работы данной экспедиции появился альбом прекрасных акварелей и рисунков, где даны изображения костюмов и головных уборов тихвинцев, а также виды Тихвина с его архитектурными памятниками. Ермолаевым А.И. были выполнены также чертежи некоторых древних вещей из монастырских ризниц.

В 1824-1829 гг. Тихвинский край неоднократно посещал основатель российского финноугроведения финский ученый А.М. Шенгрен. В отчете о путешествии он писал: «Также в Тихвинском уезде есть … на границах Олонецкой губернии большое число первоначальных финнов или так называемой чуди, населявшей некогда всю тамошнюю страну, как сие и поныне видно из названий мест». Фактически он заново открыл вепсов и доказал, что это особый этнос со своим языком, фольклором и компактным проживанием. А.М. Шенгрен также описал их занятия и быт, и определил численность вепсов в 10-16 тысяч человек[13].

 

Перед «Грозой двенадцатого года».

Первые годы царствования императора Александра I (1801-1825 гг.) характеризовались  реформаторской деятельностью, проведенной им под влиянием его соратников из Негласного комитета. Однако с 1804 года  Россия постепенно оказалась втянутой в череду войн, следующих одна за другой, а большей частью одновременно на разных театрах военных действий. Из войн начала XIX века  наиболее важной была война 1805-1807 гг. с Францией.     Тихвинское дворянство принимает активное участие в них. За отвагу и храбрость, проявленную в сражении под Аустерлицем в 1805 году, золотым оружием награждается Михаил Петрович Путятин, позднее избранный тихвинским дворянством своим уездным предводителем.[14]

30 ноября 1806 года императором Александром I, вовремя оценившим серьёзнейшую угрозу России со стороны наполеоновской Франции, был издан манифест «О составлении и образовании повсеместных ополчений или милиций». Земское ополчение формировалось в 31 губернии и должно было насчитывать в своих рядах до 612  тысяч ратников. К моменту личной встречи императоров Александра I и Наполеона I и заключению Тильзитского мира в 1807 году в ополчение были собраны тысячи ратников, которые пополнили русскую армию. Из тихвинцев, участников войны 1805-1807 гг., можно отметить Лупандина Николая Антоновича (1777-1837), потомственного дворянина из Воскресенского Липенского погоста, бывшего пажа императрицы Екатерины II, отмеченного наградами за храбрость и личное мужество. В Земское ополчение 12 июля 1807 года вступил мелкопоместный тихвинский дворянин (8 душ) князь Александр Егорович Мышецкий и за участие в нем был награжден золотой медалью в 1808 году.[15]

Первая война императора Александра I c Наполеоном I была тяжелой и изнурительной и привела к значительным потерям в русской армии. Несмотря на начавшуюся новую войну со Швецией, русское командование вынуждено было направить часть полков на переформирование и укомплектование в различные города. Драгунскому Митавскому полку под командованием генерал-майора Ильи Ивановича Алексеева в марте 1808 года было предписано направиться для размещения в г. Тихвин.[16] Однако война со шведами потребовала привлечения больших сил, чем предполагалось, и в августе 1808 года драгунский Митавский полк уже участвовал в военных действиях в районе Сердоболя (Сортавалы) в Карелии.

Часть тихвинских дворян, традиционно связанных с военной службой на море, стали участниками многочисленных морских сражений и проявили самоотверженность в борьбе, храбрость и мужество, настойчивость в достижении поставленной цели и героизм. Вчерашний кадет Морского корпуса Унковский Семен Яковлевич, родом из усадьбы Абатурово Никольского Пелушского погоста, направленный для прохождения практики в английском морском флоте, принимает участие в морских походах в Северном и Средиземном морях, а также в Атлантике; посещает Лиссабон, остров Св. Елены, Рио-де-Жанейро. Ему приходится принимать участие в боевых действиях и брать под свою команду призовые суда. Во время одного из таких походов к английским берегам на захваченном испанском судне он, несмотря на свой юный возраст, не потерял присутствия духа и смог подавить мятеж нескольких испанских пленников.

Однако спустя несколько месяцев, в 1806 году, Унковский сам стал пленником французского капера и был доставлен во Францию. Время нахождения в плену, прошло в  различных французских городах. С.Я. Унковский не имел ещё офицерского звания, что отражалось на условиях пребывания на чужбине. После заключения Тильзитского мира С.Я. Унковский получил возможность через немецкие земли вернуться в Россию  вместе с другими бывшими военнопленными, которые были выведены из Франции генерал-майором П. И. Меллером-Закомельским.

По прибытии в Россию С.Я. Унковский получает назначение в эскадру небольших судов, действующую в шхерах Финляндии во время войны со Швецией (1808-1809 гг.). Здесь почти на его глазах погибает в морском бою родной брат мичман Иван Яковлевич Унковский вместе с командиром судна, тихвинцем, лейтенантом Михаилом Михайловичем Бровцыным[17].

Один из сыновей тихвинского предводителя дворянства Р.Я. Качалова - Алексей Романович - после окончания Морского кадетского корпуса служит офицером во флоте. В составе средиземноморской эскадры адмирала Д.Н. Сенявина он участвует в разгроме турецкого флота в Дарданелльском и Афонском сражениях 1807 года. Вскоре после последовавшего разрыва отношений России с Англией А.Р. Качалов, будучи командиром военного транспортного судна, совершает настоящий подвиг. Его корабль захватывают англичане и берут на буксир, но Алексей Романович, рискуя жизнью, обрубил буксирные канаты и увел судно к своим[18].

На Средиземном море нес морскую службу Иван Осипович Салтанов, родом из малопоместных тихвинских дворян. В 1801 году он становится капитаном 1-го ранга и командиром 74-пушечного линейного корабля «Святая Параскевия». В последующие годы Салтанов непрерывно участвует в военных действиях против французов. После ухода эскадры адмирала Сенявина из Средиземного моря И.О. Салтанов получает начальствование над всеми русскими морскими силами, находившимися в Средиземном море. 8 января 1809 года он был произведен в контр-адмиралы. В условиях войны с Турцией и разрыва отношений с Англией Салтанов, избегнув столкновения с английским флотом, увел свои суда в Триест, принадлежащий в то время Австрийской империи. На подходе к нему 26 января 1809 года И.О. Салтанов скончался и был похоронен в Триесте при воинских почестях, оказанных австрийцами.[19]

 

«Гроза двенадцатого года».      

Вторжение наполеоновской армии в Россию в 1812 году явилось величайшим испытанием для Российской империи и всех народов её населяющих. Отличительной особенностью войны, получившей название Отечественной, стал её всенародный характер. Участие в ней приняли жители Тихвинского края.

Русская армия, под давлением превосходящих сил противника, вынуждена была отступать. Правительство императора Александра I, не имея обученных резервов для регулярной армии, вторично с начала века обратилось к народу. 6 июля 1812 г. был издан царский манифест ко всем сословиям России о созыве народного ополчения. Всё население Российской империи живо откликнулось на данный манифест.

Но правительство ограничило ополчение и количественно, и территориально. Создание ополчения было разрешено лишь в 16 губерниях из 41. В ополчение направлялись крепостные крестьяне по представлению помещиков. Государственные (казенные) и удельные (дворцовые) крестьяне были лишены права записи в ополчение. Командный состав ополчения набирался из отставных офицеров-дворян и чиновников.

Жители Тихвина и уезда с энтузиазмом встретили сообщение о записи в ополчение. Некоторые из них, подобно тихвинскому мещанину Василию Иванову, записывались в ополчение добровольцами[20]. Тихвинский уезд направил в ополчение 990 ратников, в подавляющем большинстве крепостных крестьян, и 20 человек в командный состав  из местных дворян[21]. 

Так как основная масса дворян служила в регулярных войсках, ополченские командиры отличались от армейских большим наличием в их среде офицеров юного и пожилого возраста. Всего в Новгородское ополчение вступило 10401 человек, а вместе с Петербургским ополчением, получившим общее название ополчение 2 округа, число ратников и командиров составило 23 927 человек.

В официальном донесении о результатах созыва ополченцев говорилось: «Все воины от помещиков в ополчение поступили одетыми в новые крестьянского сукна кафтаны и шаровары, снабженные овчинными полушубками, суконными ранцами и фуражками с медными крестами (по образцу С.-Петербургского ополчения сделанными), двумя парами сапогов кожаными, с теплыми варежками-рукавицами, кушаком, тремя рубашками, двумя портами суконными, онучами, вооружены топорами и с трехмесячным продовольствием жалованья и провианта».[22] Единообразие ополченческих формирований создавали не только единой формы и цвета фуражки с одинаковыми эмблемами, но и кафтаны одного цвета для ополченческих дружин и бригад. Так Санкт-Петербургским ополченцам было предписано носить кафтаны синего цвета, а новгородским ополченцам – зеленого цвета, но единообразная форма у ополченцев сложилась лишь в ходе войны.

Население края пожертвовало много денег и драгоценностей на закупку для ополчения различного снаряжения. М.И. Кутузов, бывший начальником Санкт-Петербургского ополчения до назначения главнокомандующим русской армии, направил для быстрого обучения ратников  унтер-офицеров и старослужащих солдат армейских частей и предпринял меры для обеспечения оружием ополченцев. В результате ополчение 2-го округа (Санкт-Петербургское и Новгородское) представляло реальную боеспособную силу и доказало это в ходе военных действий.

В сентябре 1812 года тихвинские ополченцы, получив благословение тихвинского архимандрита Самуила и список иконы Тихвинской Богоматери, позднее названной «Тихвинской Ополченной», направились в  Новгород. Здесь тихвинцы вошли в 6-ю дружину, которой стал командовать тихвинский дворянин флота лейтенант Сергей Михайлович Бровцын.

Из воинов Новгородского ополчения, по мере их подготовки, были сформированы четыре бригады трехдружинного состава каждая, которые выступили в поход 14 и 22 сентября, 17 октября и 17 ноября, о чем донес императору  Александру I, рапортом от 17 ноября 1812 года, командующий ополчением 2-го округа генерал-лейтенант П.И. Меллер-Закомельский.

Снабжение регулярных войск и ополчения продовольствием, фуражом и боеприпасами на Северо-Западе России потребовало дополнительно тысячи подвод. Тихвин, как транзитный пункт на Ярославском тракте, оказался в центре транспортной проблемы. В июле 1812 года для перевозки «военных снарядов» из уездов Олонецкой губернии на дорогу, идущую от Новой Ладоги на Тихвин и далее, было решено направить 3 000 «добрых обывательских подвод». Присланные возчики несколько поправили дела с транспортировкой грузов в Санкт-Петербург по Ярославскому тракту, ставшему главной дорогой связывающей столицу со страной после занятия французами Москвы. Значительную часть грузопотока взяла на себя введенная накануне в строй Тихвинская водная система.

«Каждодневный и почти беспрестанный разъезд и отвоз воинских команд» требовал от работающих на дороге людей и лошадей максимального напряжения сил. Как доносил правительственный чиновник, обещанной смены людям не было и денег на содержание лошадей не поступало, в результате чего «…лошади пришли в самое крайнее изнеможение, да и люди не находят средств к пропитанию себя, отчего делают и возмущение. …Многие находятся больными, и из них два человека 14 сентября в Тихвине и померли, многие же в городе и по селам ходят по миру». Обещанная смена подвод с возчиками была произведена лишь в начале октября 1812 года.[23]

С углублением войск Наполеона в пределы России из столицы Санкт-Петербурга через Тихвин устремились в свои родовые усадьбы многие представители дворянства. Они спешили вывести ценные для них вещи в укромные места. Так Осип Петрович Козодавлев, бывший министром внутренних дел, своё ценное имущество отдал на хранение тихвинскому архимандриту Самуилу. Последний распорядился хранить его сундуки с добром в ризнице за алтарем собора.[24]

Беспокойно было на дорогах. Ещё в начале века на Ладожской дороге занимались грабежом крестьяне деревни Чемихино Иван Клоненок и Андрей Царапка.[25] С наступлением военного времени разбойные нападения усилились. Страдали не только проезжающие купцы, но и высокопоставленные чиновники. Губернские власти приняли решительные меры, вследствие чего  грабежи и разбои на дорогах прекратились.

22 сентября 1812 года, когда русская армия под командованием М.И. Кутузова, после совершенного марш-маневра из оставленной Москвы, находилась в Тарутино, тихвинские ополченцы в составе 2-й бригады полковника А.А. Погребова вышли из Новгорода. Их путь лежал в район боевых действий отдельного корпуса П.Х. Витгенштейна, прикрывающего от  французских войск маршала Виктора санкт-петербургское направление. 5 октября дружинники прибыли в Великие Луки, а 17 октября 1812 года в освобожденный накануне Полоцк. Здесь ополченцы пополнили запасы продовольствия и вооружения. К ним были прикомандированы артиллеристы с тремя орудиями из 14-й артиллерийской бригады.

Оставив в Полоцке для усиления гарнизона 5-ю новгородскую дружину, ополченская бригада А.А. Погребова  27 октября 1812 года выступила  в местечко Чашники. В район боевых действий отдельного корпуса генерала П.Х Витгенштейна  ратники прибыли 31 октября 1812 года[26].

По прибытии в корпус Новгородское ополчение было подчинено начальствующему над  Санкт - Петербургским ополчением  сенатору Александру Александровичу Бибикову, который стал именовался инспектором Санкт-Петербургского и Новгородского ополчений. Высокопоставленный инспектор при встрече ополченческих формирований отметил их «порядок, бодрость и веселость воинского духа»[27].

С прибытием ополченцев численность корпуса П.Х. Витгенштейна возросла вдвое, и русские войска под его командованием продолжили наступление к реке Березине, во фланг отступающей армии Наполеона. 2 ноября 1812 года тихвинские ратники впервые вступили в бой с французами под Чашниками у деревни Смоляны. На поле боя они сменили шестую дружину санкт-петербургского ополчения. Сражение было жестоким, деревня Смоляны шесть раз переходила из рук в руки. Здесь ополченцы понесли первые потери, а также был  ранен руководивший ими сенатор А.А. Бибиков.

Через две недели тихвинцы уже сражались близ переправы французских войск через реку Березину у деревни Студенки, приближая своим ратным трудом конец наполеоновской армии в России. В ходе боевых действий ополченцы 2-ой новгородской бригады под командованием А.А. Погребова, в составе 4-ой и 6-ой дружин показали, что они не уступают в храбрости регулярным русским войскам. Полковник А.А. Погребов,  всегда находившийся впереди ополченцев, скончался, получив 8 пулевых и штыковых ран в бою под Борисовым[28].

В Новгородском областном государственном архиве сохранились свидетельства, об участии тихвинских ополченцев в сражениях при Смолянах, Борисове, на реке Березине и при осаде Данцига. В документе говорится: «Дано сие от меня начальнику 2-й сводной дружины  флота капитану 2-го ранга  Бровцыну в том, что он, ровно и чины вверенной ему дружины … в сражениях при Смолянах  2 и 3 ноября, потом, находясь в авангарде под начальством генерал-майора Властова в делах с неприятелем 15-го при занятии Борисова и 16-го того же ноября 1812 г. при р. Березине, в глазах моих собственным мужеством и неустрашимостью стремились на поражение врагов отечества, и все приказания начальства исполняли с примерным усердием и исправностью. Изъявляю мою им истинную признательность…».[29]

Командиры ополченцев из тихвинских дворян неоднократно представлялись к наградам. За храбрость, проявленную в сражении при Березине, к награждению были представлены майор Николай Антонович Лупандин, прапорщик Иван Васильевич Култашев, зауряд-майор Алексей Петрович Лутохин[30], подпоручик (сотенный начальник в ополчении) Пётр Евтифеевич Бутаков[31].

После сражения на реке Березине отдельные части ополченцев были задействованы для конвоирования пленных, некоторые дружины составили гарнизоны занятых городов, наиболее боеспособные подразделения оставались при действующей армии. Продвигавшиеся через Вильно к Кенигсбергу части корпуса П.Х. Витгенштейна 17 декабря 1812 года пересекли  границу с Пруссией. Находящиеся в составе его корпуса тихвинские ополченцы приняли участие в заграничном походе русской армии 1813-1814 гг., закончившимся освобождением европейских народов от наполеоновского владычества.

В декабре 1812 года в Тихвин прибыло значительное количество пленных офицеров и солдат французской армии. Особой ненависти к ним со стороны населения не было.         На содержание пленных отпускались значительные денежные средства. Для лечения раненых и больных по распоряжению новгородского губернатора П.И. Сумарокова в Тихвин и другие уездные города, где содержались военнопленные, из новгородской аптеки были присланы необходимые лекарства[32]. Весной 1813 года часть пленных была направлена для проведения различного рода работ в дворянские усадьбы. Спустя двести лет следы пребывания пленных французов остались в виде насаждений в Кремлевском парке Новгорода, придорожных аллеях усадьбы Батюшковых в с. Даниловском Устюженского уезда и в других местах. Одним из таких мест в бывшем Тихвинском уезде являются остатки старого ландшафтного парка при усадьбе Выглядок (ныне г.  Пикалёво).

В конце декабря 1812 года ополченцы совместно с регулярными войсками действовали в Восточной Пруссии. 26 декабря 1812 года был взят город Вейлау. Сопротивление французских войск возрастало. Верными их союзниками были польские воинские формирования. Не всё было ясно с русскими будущими союзниками - пруссаками. Из-за отставания обозов обеспечение ополченческих дружин, получающих всё необходимое во вторую очередь, было плохим. В среде ратников появляется много больных.

12-13 января 1813 года 1-я и 2-я бригады Новгородского ополчения вступили в Кёнигсберг. Ополченческие формирования находились в «крайне малочисленном и изнуренном состоянии». Оттуда под командованием действительного камергера  А.А. Жеребцова дружины двух ополчений двинулись на г. Пиллау – стратегический ключ крепости Кёнигсберг со стороны моря, осадой которого руководил генерал-майор граф К.К. Сиверс. 26 января 1813 года Пиллау, французский гарнизон которого на треть состоял из прусских солдат, капитулировал. В руки победителей достались в качестве трофеев 134 пушки.

От Пиллау войска и ополченцы вернулись в Кенигсберг, а затем были двинуты к крепости Данцигу. Русские войска блокировали в ней  части французской армии под командованием генерала Раппа численностью около 40 000 человек. Это были остатки наполеоновской Великой армии, бежавшие из России. Среди них было много иностранцев, особенно поляков, сохранивших верность Наполеону, и отчаянно сражающихся с русскими войсками. Продовольствия в крепости хватило на несколько месяцев. В официальном донесении коменданта Данцига императору Наполеону указывалось: «Когда после семимесячной блокады и трехмесячной правильной осады голод принудил нас сдаться, неприятель был не ближе к крепости, чем мы в 1806 году при первых ударах наших заступов»[33].

В блокаде Данцига  ополченцы приняли активное  участие. Поскольку новгородские дружины стали очень малочисленны, по прибытии к блокированной крепости было решено провести их переформирование. В начале мая 1813 года из 12 дружин Новгородского ополчения, из которых 3-я и 5-я были ещё на пути из России, были созданы 4 сводные дружины. Тихвинские ратники вошли в состав 2-ой сводной дружины, начальником которой  был назначен  С.М. Бровцын,  к этому времени получивший звание капитана II ранга. Новгородские сводные дружины составили 2 ополченческие бригады по две в каждой.  Бригадными начальниками были назначены капитан II ранга Деревецкий и полковник Д.П. Десятов.

Во время осады Данцига, будущий декабрист, барон В.И. Штейнгель был переведен из Санкт-Петербургского в Новгородское ополчение в качестве дежурного штабного офицера.  Он составил подробные записки о действиях Санкт-Петербургского и Новгородского ополчений  в Отечественной войне 1812 года и заграничном походе 1813-1814 гг. 

В июне 1813 года к руководству Санкт-Петербургским и Новгородским ополчениями временно вернулся сенатор А.А. Бибиков, оправившийся после ранения. 23 июня 1813 года он провел смотр дружин Новгородского ополчения и «нашел отличный порядок и устройство». К этому времени уже действовало распоряжение по обмундированию ополченцев за счёт казны.  Все новгородские ополченцы были одеты в зелёные кафтаны и  фуражки[34].

12 августа 1813 года закончилось перемирие с французами, заключенное 23 мая 1813 года после смерти М.И. Кутузова (16.04.1813) и поражения союзных русско-прусских войск в сражениях при Люцене и Бауцене. Французские войска предприняли попытку вырваться из укреплений блокированного Данцига. 17 августа 1813 года ополченцы вместе с армейскими частями отбивают отчаянную вылазку французов.  Среди отличившихся в бою вновь была 2-ая сводная дружина Бровцына С.М., сражавшаяся у мызы Пицкендорф.

На заключительном этапе осады Данцига тихвинские ополченцы находились в составе резервного отряда генерал - майора Трескина[35]. Однако им все же пришлось поучаствовать в траншейной войне и вынести все её тяготы в осенне-зимний период. Для многих ополченцев продолжение войны за пределами России было непонятным. Ратники имели все основания бояться, что очередным указом императора их могут включить в состав армейских подразделений на условии несения 25-летней военной службы. Так было сделано с основным составом ополчения 1806-1807 гг.

Данная мера устраивала дворян, так как очередной рекрутский набор в данном случае отменялся. Убитые и умершие в походах ополченцы уже рассматривались как рекруты следующего набора и на них выдавались зачетные квитанции.  Над ополченцами во время осады Данцига был установлен строгий контроль, отбившихся от своей дружины ополченцев арестовывала прусская полиция и доставляла в расположение русских войск.[36]

Наконец после многомесячной осады 17 декабря 1813 года французский гарнизон Данцига капитулировал. Ранее, в октябре 1813 года, в битве народов у Лейпцига Наполеон потерпел сокрушительное поражение. Война вступила в завершающую фазу. Необходимость дальнейшего сохранения ополчения отпала.

22 января 1814 года по указу императора Александра I были распущены Санкт-Петербургское, Новгородское, Тульское, Ярославское ополчения и организованно отправлены по домам. Дворянам, находящимся в ополчении, было предложено продолжить службу в армейских частях с сохранением чина и звания или выйти в отставку. Рядовых ополченцев из крепостных крестьян возвращали своим прежним владельцам.

Все участники боевых действий были награждены специальными медалями различного достоинства, а ополченские командиры - орденами.  Ополченцы нижних чинов получили дополнительное денежное жалование по 5 рублей на человека. 8 июня 1814 года ополченские бригады под командованием полковника Десятова (3131 чел.) и капитана II ранга Деревецкого (1471 чел.) с честью вернулись в Новгород[37]. Из тихвинского ополчения 22 июня 1814 года возвратились домой 262 ратника. Они возвратили тихвинскому архимандриту Самуилу список иконы Тихвинской Богоматери (Тихвинская Ополченная), который сопровождал их на всем протяжении ратного пути.  Немногим большее число ополченцев вернулось в Тихвин после нахождения на излечении в госпиталях. Многие из них остались инвалидами.

Подвиг тихвинских ополченцев был отмечен специальным памятником – пирамидой с надписью, начинавшейся манифестом императора Александра I к народному ополчению от 6 июля 1812 г. и оканчивавшейся описанием действий Тихвинского ополчения в Отечественной войне 1812 года. Над пирамидой установили икону Тихвинскую Ополченную. Памятник был сооружен 24 мая 1815 года в приделе св. Ильи Пророка Успенского собора на деньги ветеранов.

В 1840 году в новгородском кремле был открыт памятник новгородским ополченцам – участникам Отечественной войны 1812 года. Он был сооружен по проекту архитектора Александра Брюллова (брата знаменитого живописца) и представлял собой четырехгранный монумент – колонну с двуглавым орлом, опирающимся на лавровый венок, на вершине.

К данному периоду из всех начальников новгородских дружин в живых оставался начальник тихвинской дружины С.М. Бровцын. В послевоенный период он дослужился до чина генерал-майора и  должности директора Комиссариатского департамента Морского министерства. В своем письме к министру внутренних дел А.Г. Строганову по поводу открытия памятника, от имени ветеранов ополчения С.М. Бровцын просил поощрить новгородские губернские власти и губернатора И.Г. Сенявина «… способствовавшему к увеличению пожертвованной Ополчением суммы, …в окончательном сооружении памятника и отличном устройстве торжественного его открытия»[38].

Во время Крымской войны 1853-1856 гг. Тихвинская Ополченная икона вновь сопровождала тихвинских ополченцев на ратное дело. В 1858 году она была перенесена в Успенский собор[39].  В 1862 году памятник ополченцам в Новгороде был перенесен на площадь перед Дворянским собранием, в связи с установкой на его месте памятника «Тысячелетие России». В советское время новгородский и тихвинский памятники ополченцам  были утрачены.

Участие тихвинцев в Отечественной войне 1812 г. не ограничивалось действиями в составе формирований ополченцев. Многие из наших земляков воевали в рядах регулярной армии и флота. Память о них сохранилась в описаниях памятных надгробий погостов Тихвинского края, в приведенных текстах их эпитафий в стихотворной и прозаической форме - надмогильных обращений, направленных от родственников к усопшим и от усопших к прохожим.

На кладбище Озерского Михайловского погоста в деревне Окулово, заботами родственников дворян Зиновьевых и Киовых, была окружена могила Зиновьева Александра Матвеевича, «ветерана 1812 года», скончавшегося 6 января 1844 года.[40] На кладбище села Пярдомля (ныне г. Бокситогорск) нашли своё окончательное пристанище ветераны-ополченцы поручик Головцын Иван Александрович (умер в 1819 г.) и подпоручик Головцын Владимир Александрович (умер в 1822 г.). Участник осады Дангцига Качалов Александр Романович был похоронен на кладбище Пелушского погоста, а ополченец майор Василий Михайлович Мартьянов на кладбище Воскресенского Лученского погоста.

Гвардии офицер Василий Яковлевич Петрово-Соловово в возрасте 18 лет участвовал в нескольких сражениях Отечественной войны 1812 года, служил под начальством графа П.Х. Витгенштейна. Умер от болезни в прусском городе Вейлау 30 декабря 1812 года. Похоронен, благодаря материнским заботам, в паперти тихвинского Успенского собора[41].

Другой герой 1812 года, кавалер орденов Св. Анны 2-й степени и Св. Владимира 4-й степени, прусского ордена «Пур-ле-мерит» (За заслуги) майор Николай Антонович Лупандин, скончался 27 февраля 1837 года. Он был похоронен на кладбище Воскресенского Липенского погоста. Его эпитафия гласила: «…Да почиет мой прах у ступеней храма сего. Смертный! не ищи счастья на земле, его нет, а тихое спокойствие найдешь под плитою своею»[42].  Благородный дворянин не мог предугадать, что через полтораста лет неблагодарные потомки уничтожат могильные плиты и перероют его кости в поисках мифических драгоценностей.

 

На службе Империи и Обществу.

Дворянство в первой четверти XIX века оставалось в Российской империи ведущим классом общества, его опорой в административной и военной сферах государственной деятельности.  В этот период из старинных тихвинских дворянских родов выдвинулся ряд  государственных  чиновников высокого и среднего  ранга, генералов, а также руководителей губернских и уездных учреждений. К числу незаурядных личностей сделавших хорошую карьеру, можно отнести сына Осипа Федоровича Баранова, первого тихвинского уездного предводителя дворянства в 1776-1779 гг. Дмитрия Осиповича Баранова.

Основной период деятельности на государственных должностях Д.О. Баранова приходится на первую четверть XIX века. После прекращения военной карьеры в 1798 году и нахождения в отставке он в 1801 году поступает на службу в Сенат, с которым связана вся его дальнейшая деятельность. Его незаурядные способности помогли ему стать сенатором (1817 г.), членом Верховного уголовного суда (1826 г.) и членом различных комиссий. В 1826 и 1827 гг. он ревизовал Новгородскую и Олонецкую губернии. Приверженность Дмитрия Осиповича к литературному творчеству позволила ему быть членом Российской Академии Наук.[43]

Для представителя тихвинского древнего дворянского рода Осипа Петровича Козодавлева (29.03.1754 – 24.06.1819) первые два десятилетия XIX века стали завершающими в его длительной государственной службе. Сенатором он стал ещё в XVIII веке. В 1800 году был назначен директором герольдий и издавал «Гербовник русских дворянских родов». Само занятие данной деятельностью вызывало неудовольствие и недоброжелательство со стороны многих дворян, чьё знатное происхождение было недостаточно обосновано и, следовательно, с их точки зрения неверно утверждено.

В 1808 году О.П. Козодавлев был назначен товарищем (помощником) министра внутренних дел. В 1810 году он становится членом, созданного в ходе реформ императора Александра I,  Государственного Совета, а с 1811 по 1819 год  является министром внутренних дел.

Одновременно Осипу Петровичу приходилось неоднократно становиться во главе различных ведомств и комиссий. В 1816 году он временно управлял Министерством юстиции, в 1817 году – Главным управлением духовных дел иностранных исповеданий, в 1818 году – Министерством Народного просвещения.

В воспоминаниях некоторых современников О.П. Козодавлев отмечен за высокогуманное отношение к преступникам. Благодаря его вмешательству некоторым из них было смягчено наказание, освобождены невинно пострадавшие, пересмотрены решения по раскольникам филиппова согласия. Осип Петрович,  по указанию императора, приводил в действие закон о «вольных хлебопашцах», немало сделал для улучшения положения своих собственных крепостных крестьян. Он стоял за обсуждение в печати вопросов, имеющих важное государственное значение, в том числе на страницах основанной им газеты «Северная почта». О.П. Козодавлев был членом Российской Академии, профессором ряда российских университетов. Современникам были хорошо известны его статьи, стихотворения, поэмы и комедии.[44] Его жена происходила из дворянского рода Петрово-Соловово, связанного с Тихвинским краем.[45] На протяжении своей жизни он также охотно покровительствовал своим тихвинским землякам.[46]

Ряд тихвинских дворян в царствование Александра I сделали отличную военную или гражданскую карьеру, верно служа интересам Империи и своего класса.  На продвижение по службе тихвинского дворянина Апрелева Федора Ивановича (1763-1831) коренным образом повлияло бесконечное расположение к нему графа А.А. Аракчеева. Он способствовал последнему в его сближении с будущим императором Павлом I. Граф же, в свою очередь, оставался  благодарным Ф.И. Апрелеву всю жизнь, принимал в имении Грузино и навещал своего «истинного приятеля» в его имении Большой Двор, расположенном на берегу р. Сяси в Ильинском Сясьском погосте Тихвинского уезда. Любимец А.А. Аракчеева - Ф.И. Апрелев - не стал  министром внутренних дел, как ходили об этом слухи в 1825 году[47], но на военной службе продвинулся до чина генерал-лейтенанта. Его сын, Иван Федорович Апрелев (ум. 1874), стал действительным тайным советником и российским сенатором.

Представитель другой тихвинской ветви рода Апрелевых, Петр Сидорович, в 1812 году стал генерал-лейтенантом русской армии. Его имение, включающее деревни Овин Ручей и Заручевье, находились в Ильинском Сясьском погосте, на кладбище которого он был похоронен в 1829 году.

Ряд тихвинских дворян занимал гражданские должности губернского масштаба. Учёный лесовод Осип Яковлевич Качалов – брат Р.Я. Качалова, тихвинского предводителя дворянства в 1779-1883 гг., в 1802 году получил чин обер-форстмейстера и возглавил Архангельское губернское лесное управление. В Тихвинском крае его имения находились в Дмитриевском Капецком и Егорьевском Койгушском погостах. Петра Воиновича Римского-Корсакова новгородские помещики избрали своим губернским предводителем дворянства на 1801-1804 гг.

«Благородное российское дворянство» в первой четверти XIX века продолжало оставаться господствующим классом, собственником крепостных крестьян и обладателем дарованных социально-политических привилегий. Реформы, проводимые правительством Александра I, не ущемляли дворянских интересов, а лишь расширяли их корпоративные права. Дворянство имело свою сословную организацию и широко пользовалось правом избирать и занимать различные должности в местном самоуправлении.

Избираемый тихвинскими дворянами уездный предводитель дворянства фактически был главой уезда. Когорту уездных предводителей XIX века открывает бригадир Демидов Степан Евдокимович, избранный на 1801-1804 гг. Почему тихвинские дворяне выдвинули на данную должность представителя уральских горнозаводчиков Демидовых, давно получивших дворянское звание, неизвестно. Его сменил генерал-майор Иван Антонович Дувинг, занимавший данную должность в 1805-1807 гг.[48]

Надворный советник Николай Степанович Бровцын занимал  должность уездного предводителя в 1807-1809 гг.  Коллежского асессора Андриана Никифоровича Чоглокова,[49]   занимавшего этот пост в 1809-1810 гг., сменил статский советник Ханыков Платон Васильевич, находившийся на должности тихвинского уездного предводителя до 1812 года. Дальнейшую службу он продолжил в Санкт-Петербурге, став в 1818 году вице-директором Комиссариатского департамента. В трудное время Отечественной войны 1812 года тихвинским предводителем дворянства был надворный советник Кульбицкий Иван Дмитриевич. Он был женат на дворянке Евдокии Яковлевне из рода Качаловых. В 1825 году Иван Дмитриевич скончался, жена пережила его ровно две недели. Оба похоронены на кладбище Мало-Шугозерского погоста.[50]

Капитан-лейтенант Бровцын Иван Михайлович, дворянин из Воскресенского Сясьского погоста Тихвинского уезда, занимал должность уездного предводителя дворянства в 1815-1818 гг. Его брат Михаил Михайлович погиб в 1808 году в морском сражении со шведами, другой брат Семён Михайлович был предводителем тихвинских ополченцев во время Отечественной войны 1812 года.

Следующим уездным предводителем дворянства в 1818-1821 гг. был капитан II ранга Мордвинов Павел Николаевич, кавалер ордена св. Георгия IV-го класса, полученного им в 1808 году за 18 проведенных морских кампаний и участие во многих сражениях. Статский советник Бровцын Сергей Севастьянович, в молодые годы служивший кавалергардом, был тихвинским уездным предводителем дворянства дважды, в 1821-1824 и 1825 гг. Некоторое время тихвинским уездным предводителем дворянства в 1824 году был полковник Путятин Михаил Петрович, избранный новгородским губернским предводителем дворянства на 1825-1827 гг.

Дворянство успешно осуществляло реализацию своих прав в участии в управлении уездом, занимая выборные и назначаемые должности в дворянской опеке, уездном суде, уездной дорожной комиссии, попечительстве хлебозапасных магазинов и в других учреждениях и комиссиях. Родовитый и богатый тихвинский дворянин Иван Романович Качалов во время очередных дворянских выборов в начале XIX века баллотировался на должность уездного судьи. Став уездным судьей, он отказался от жалования, которое отдавал бедным чиновникам. Однако  он присвоил себе право бить палкой неугодных ему подчиненных[51]. Среди соискателей выборных должностей был небогатый (70 душ), но ещё более родовитый тихвинский дворянин князь Петр Михайлович Мышецкий, «герой взятия Измаила», успешно  избранный  заседателем тихвинского уездного суда в 1802-1804 гг. [52]

В конце первой четверти XIX века городом Тихвином и уездом управлял сравнительно небольшой штат выборных лиц и государственных служащих. По состоянию на январь 1821 года на должности тихвинского городничего находился Семен Яковлевич Семенихин. Назначение на данную должность он получил ещё в царствование императрицы Екатерины II. В 1791 году с ним встречался в Тихвине во время своего путешествия по Северу России П.И. Челищев. За треть века государственной службы в данной должности С.Я. Семенихин поднялся до чина статского советника и кавалера орденов св. Анны 2-й степени и св. Владимира 4-й степени.

Выборные дворянские должности в уезде в 1821 году,  кроме предводителя дворянства С.С. Бровцына, занимали следующие лица: должность уездного судьи исполнял капитан-лейтенант князь Михаил Иванович Мышецкий; заседателями уездного суда были поручик Иван Александрович Колобов и прапорщик Глеб Петрович Колмовский,  исправником земского суда являлся поручик Лаврентий Николаевич Ефимьев, а заседателями земского суда были князь Федор Иванович Мышецкий и капитан Андреян Васильевич Горемыкин.

Государственные должности в Тихвине в 1821 году исполняли казначей - надворный советник Иван Лукьянович Тютрюмов, занимавший данную должность на протяжении двух десятков лет, стряпчий – титулярный советник Иван Семенович Апятов, землемер – губернский секретарь Михаил Семенович Сиваков, соляной пристав – титулярный советник Степан Маркович Обернибесов  и винный пристав – инженер-капитан Андрей Карлович Катц.[53]

Традиционно многие тихвинские дворяне служили в российском флоте, который в начале XIX века вышел в океан. В третьем кругосветном плавании 1813-1816 гг. на корабле «Суворов» под командованием М.П. Лазарева первым помощником капитана был Сергей Яковлевич Унковский, родившийся на берегах Шидрозера в  Никольском Пелушском  погосте Тихвинского уезда. Экспедиция открыла в центре Тихого океана пять атоллов, назвав их островами Суворова, и посетила Русскую Америку.[54]

Переосмысливание существующих порядков, вызванное высоким патриотическим подъемом в результате событий Отечественной войны 1812 года, привлекло отдельных представителей тихвинского дворянства к движению декабристов. Их основными       программными положениями были уничтожение крепостного права и ограничение самодержавия вплоть до его ликвидации. Исторически эти требования совпадали с лозунгами буржуазных революционеров, но таковыми декабристы не являлись. «Дворянскими революционерами», по выражению В.И. Ленина, они тоже не были. Их требования отвечали интересам развития российского общества и его будущего. Существующая Империя сковывала производительные силы Общества, и передовое дворянство выступило за объективные условия его развития, отвергая существующие в тот момент одиозные имперские привилегии своего класса.

Представители тихвинского дворянства включились в процесс поиска передовых идей, способствующих преобразованию Общества, и в создание организаций объединяющих единомышленников. Не позднее весны 1824 года было основано самостоятельное «Общество Гвардейского экипажа» тихвинским дворянином лейтенантом А.П. Арбузовым и мичманом А.П. Беляевым. Руководители моряков-гвардейцев написали «статуты», определявшие цель тайной организации, обдумывали планы государственного переворота, вели агитацию в среде матросов Гвардейского экипажа. А.П. Арбузов вынашивал идею ареста императора при посещении кораблей Балтийского флота и отправки царской семьи в одно из германских государств или в Соединенные Штаты Америки. В то же время он переоценивал своё влияние на офицеров флота, будучи убежден, «…что если бы достаток позволил ему издерживать две тысячи в год, то он в Кронштадте набрал бы людей сколько хотел, ибо знает Кронштадт и как в нем действовать».[55]

Зная о существовании других тайных обществ, А.П. Арбузов старается установить с ними связь. Он пытается встретиться с К.Ф. Рылеевым.  За несколько дней до восстания Н.А. Бестужев принял А.П. Арбузова в Северное общество.[56]

Антон Петрович Арбузов происходил из небогатой дворянской семьи. За его отцом, умершим до 1826 года, числилось 50 душ крепостных. Дата рождения Антона Петровича точно не установлена. В различных источниках указаны 1797 и 1798 гг. В 1810 году он был зачислен в Морской кадетский корпус. 7 июня 1812 года ему было присвоено звание гардемарина, 27 июля 1815 года – звание мичмана.  С 20 ноября 1819 года продолжил службу в Гвардейском экипаже. 27 февраля 1920 года получил звание лейтенанта. Перед молодым флотским офицером, не лишенным способностей, открывалась широкая перспектива дальнейшего продвижения по службе, успеху в которой способствовали практические плавания на судах Балтийского флота: в 1823 году - на фрегате «Проворный» к берегам Исландии, и в 1824 году - на шлюпе «Мирный» в Росток. Однако уже в этих плаваниях молодой лейтенант обдумывал планы создания тайной организации и искал в среде флотских офицеров своих единомышленников.

В сумрачное петербургское утро 14 декабря 1825 года лейтенант Арбузов стал активным участником выступления декабристов на Сенатской площади. «…Часов в 10 на Гороховом проспекте, вдруг раздался барабанный бой и часто повторяемое «ура». Колонна Московского полка со знаменем, предводимая штабс-капитаном князем Щепиным-Ростовским и двумя Бестужевыми, вышла на Адмиралтейскую площадь и повернула к Сенату, где построилась в каре. Вскоре к ней быстро примкнул Гвардейский экипаж, увлеченный Арбузовым, и потом баталион лейб-гренадеров, приведенный адъютантом Пановым и поручиком Сутгофом»[57]. Но, как известно, плохо подготовленное восстание к вечеру было подавлено.

Лейтенант А.П. Арбузов был арестован в ночь с 14 на 15 декабря 1825 года и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Некоторое время он провел закованным «в железа». Был осужден, лишен чинов,  дворянского звания и приговорен в каторжную работу вечно, но затем срок был сокращен до 20 лет. После некоторого пребывания в крепости Роченсальм, был отправлен в Сибирь.  В Читинский острог прибыл  24 декабря 1827 года, откуда в сентябре 1830 года  прибыл в Петровский завод. Срок пребывания на каторге постепенно сокращался, вначале до 15, а затем до 13 лет. По окончании срока указом 10 июля 1839 года ему было предписано отбыть на поселение в с. Назаровское Ачинского округа Енисейской губернии, где и умер в январе 1843 года[58].

К участникам декабрьского антиправительственного выступления 1825 года из жителей Тихвинского края можно отнести рядового лейб-гвардии Московского полка Тимофея Васильева, сосланного после восстания для прохождения военной службы на Кавказ. Его жена, тридцатидвухлетняя женщина, Матрена Григорьевна до получения вызова к месту службы мужа была отправлена для проживания в деревню Теплухино Тихвинского уезда. Согласно традиции тех лет она была отправлена, скорее всего, к родителям  мужа[59].

Большинство приговоренных к ссылке декабристов в 1826-1827 гг. проследовали к местам её отбывания по Ярославскому (Сибирскому) тракту через Тихвин.[60]  Для декабриста Е.А. Розена   путь через Тихвин, Устюжну, Мологу в феврале 1827 года запомнился гонкой фельдъегерских троек с арестантами в сопровождении жандармов и однообразными во всех местах остановок обедами и ужинами, состоящими из блинов и стерляжьей ухи[61].

В том же году в Тихвине Андрей Петрович Римский-Корсаков, вице-губернатор новгородский в 1827-1829 гг., виделся с декабристами М.Н. Муравьевым-Апостолом и А.А. Бестужевым-Марлинским, о чем свидетельствуют воспоминания Матвея Ивановича Муравьева-Апостола, записанные декабристом А.П. Беляевым в 1883 году. «На Тихвинской станции ждал нас Корсаков (масон). Он упросил меня принять в виде ссуды 600 р. на путевые издержки»[62].

О встречах с А.П. Римским–Корсаковым вспоминали М.С. Лунин, И.Д. Якушкин, А.А. Бестужев-Марлинский, Д.И. Завалишин и другие декабристы. Все они были благодарны ему за сочувственное отношение к ним и оказанную помощь в передаче денег от родственников и от себя лично. Моральная поддержка тихвинцев также воодушевляла декабристов. По воспоминаниям Александра Николаевича Муравьева «В Тихвине, недалеко от Санкт-Петербурга, народ с обнаженными головами желал нам счастливого пути, несмотря на меры воздействия со стороны фельдъегеря».[63] Народ не знающий ни программных положений, ни цели выступлений декабристов инстинктивно чувствовал в проезжающих арестантах борцов за будущее Общества, в том числе и за его интересы, и поэтому относился к ним сочувственно.

 

Дела церковные.

В первой четверти XIX века тенденция усиления правительственной опеки над Русской Православной Церковью получила дальнейшее развитие. На данном этапе чрезвычайно возросла в управлении приходскими церквями и монастырями роль консисторий, которые, в свою очередь, самостоятельных решений не принимали, а руководствовались указами императора и постановлениями Синода.

Император Александр I вникал в повседневную жизнь церкви до мелочей. Во время своих путешествий по России он посетил множество церквей и монастырей. При нем материальное положение служителей церкви несколько улучшилось. В тоже время был усилен контроль над их служебной и повседневной деятельностью, что повлекло за собой издание таких указов, как указ 1805 года о запрещении дьячкам носить модную прическу, или указ 1824 года «О небритии дьяконами усов». Имея подобные указания от высшей власти, консистории и духовные правления установили мелочную опеку над священно- и церковнослужителями[64].

Главную роль в религиозной жизни края по-прежнему играл Тихвинский Богородицкий Успенский мужской монастырь, относящийся ко 2-му классу. Современники отмечали, что монастырь, имеющий 7 каменных церквей,  «…доведен до цветущего состояния так, что внутренним и наружным великолепием может равняться с первейшими монастырями Российскими…»[65].

В первой четверти XIX века он возглавлялся авторитетными и просвещёнными наставниками. Архимандрит Герасим (Князев) управлял монастырем в 1795 – 1810 гг. На средства, выделенные императорами Павлом I и Александром I, на грани XVIII и XIX веков была сооружена монастырская каменная ограда и произведена роспись Успенского собора. В 1802-1804 гг. в монастырской богадельне была устроена домовая церковь во имя иконы Богоматери «Всех скорбящих Радость». Внешний вид монастыря преобразился благодаря реконструкции и ремонту церквей, братских келий. Была проведена шоссированная аллея,  сооружен каменный мост на Вяжицком ручье и входная арка у моста[66].

Существенные изменения произошли во внутреннем убранстве собора и церквей монастыря благодаря  простым и сановитым вкладчикам, среди которых был граф Шереметев Николай Петрович. На его средства в 1807 году  была устроена к иконе Тихвинской Богоматери лампада кубической формы работы мастера Франца Дюваля, выполненная из золота весом 15 фунтов 12 золотников и украшенная  множеством драгоценных камней.

В 1802 году по прошению архимандрита Герасима (Князева) в Тихвине была открыта Русская духовная школа, которая в 1809 году была разделена на два духовных училища – уездное и приходское. Ректором уездного духовного училища неизменно являлся архимандрит Тихвинского Богородицкого монастыря.

В 1810 году архимандрит Герасим (Князев) был переведен в Московский Симонов монастырь. Новым тихвинским архимандритом Большого монастыря стал  Самуил, стоявший во главе монастырской братии до 29 сентября 1823 года. Годы его настоятельства пришли на трудный период в жизни государства и общества, связанный с Отечественной войной 1812 года. Несмотря на сложности при архимандрите Самуиле были устроены приделы Успенского собора – святого Пророка Илии и Иоанна Богослова, а также при  церкви Рождества Богородицы приделы – во имя Честного и Животворящего Креста и Старорусской Божьей Матери.[67]

Архимандрит Самуил обратил внимание на разрушающиеся двухэтажные Казенные кельи постройки XVII века,  и в 1812 году они были перестроены под архиерейские кельи классического типа.[68]

Тихвинский настоятель был человеком авторитетным и обладал умением ладить с людьми, занимающими самое различное положение в обществе. Он нашел общий язык даже с такой довольно властной капризной пожилой женщиной, какой была Елизавета Андреевна Аракчеева, мать всемогущего вельможи, во время её паломничества в Тихвин в 1815 году[69].

Не возникало особых прений у настоятеля Самуила с прежним архимандритом монастыря Герасимом (Князевым) бывшего на покое и приезжающего каждый год в монастырь на поклонение чудотворной иконе Тихвинской Богоматери. Во время одного из его приездов в августе 1823 году они вместе встречали императора Александра I в Тихвине. На обозрение императору была представлена картина Василия Истомина  «Торжественное перенесение Тихвинской чудотворной иконы из церкви Рождества Богородицы в собор Успения 9 июня 1798 года», написанная в 1801 году. Картина, по свидетельству современников, имела большое лицевое сходство с изображенным на ней царским семейством и придворными[70], и очень понравилась Александру Павловичу. Настоящий и бывший игумены монастыря получили царскую милость.

По воспоминаниям сына торгующего ярославского крестьянина из села Угодич А.Я. Артынова, занимавшегося в Тихвине огородничеством, в апреле 1820 года «огромный» камень сероватого цвета и четырехугольной формы приплыл на льдине к монастырю. Льдина с камнем прошла в самое большое половодье реки через шлюз и остановилась близ северо-восточной башни монастырской ограды. Тихвинцы посчитали явление камня чудом, вытащили его на сушу, и заложили в фундамент сооружаемого в 1820-1824 гг. придела во имя пророка Самуила (так у А.Я. Артынова) Успенского собора[71].

В сентябре 1823 года архимандрит Самуил передал настоятельство над монастырем архимандриту Иллариону и остался жить в монастыре. Скончался он  на 61 году жизни  9 октября 1828 года и был похоронен в паперти Успенского собора. Следующий руководитель монастыря архимандрит Илларион стоял во главе монашествующих, с небольшим перерывом в 1840 году, вплоть до 1851 года.

В тесной зависимости от Тихвинского Богородицкого Успенского монастыря, часто именуемым Большим монастырём, по-прежнему был Николо-Беседский монастырь. Его иногда называли Старой пустынью в отличие от Николаевской Боровинской Новой пустыни, превращенной в церковный приход, а также Меньшим монастырем[72]. В 20-х гг. XIX века настоятелем монастыря был иеромонах Анастасий, краткая характеристика которого дана в воспоминаниях А.Я. Артынова. Главными сооружениями монастыря были каменная соборная церковь во имя Св. Николая Чудотворца и вторая церковь во имя Иоанна Предтечи. К главной церкви в 1818 году была пристроена каменная колокольня.

Тихвинский Введенский девичий монастырь в первой четверти XIX века числился во 2 классе. На стыке XVIII-XIX веков им управляла игуменья Мария, скончавшаяся 5 июля 1805 года[73]. Её сменила настоятельница Таисия (в миру Татьяна Гордеевна Чертова), управлявшая монастырем в течение почти 18 лет. По всей вероятности, она происходила из старинного тихвинского дворянского рода. В годы послушания и монашества Таисия обрела в монастыре духовную мать в лице уважаемой монахини Павлы, скончавшейся в 1807 году. В 1814 году в монастыре взамен старого было установлено новое надгробие на месте погребения царицы схимонахини Дарьи (Колтовской). Это было сделано «старанием священника Иоанна, подаянием граждан и прочих подателей», о чем сообщала помещенная рядом плита[74]. В 1823 году настоятельницей монастыря после смерти  игуменьи Таисии стала Августа (Свешникова), с именем которой связано обширное строительство в монастыре.

В первой четверти XIX века тихвинские монастыри по-прежнему находились под покровительством царской фамилии. В 1809 году проездом на постоянное место жительства в Тверь, прибыла поклониться тихвинским святыням, только что вступившая в брак, великая княгиня Екатерина Павловна. Она привезла вклад вдовствующей императрицы Марии Федоровны к иконе Тихвинской Богоматери, основу которого составляли бриллианты и голубой сапфир в 80 карат, и лично приложила к иконе превосходный бразильский топаз и бриллианты. В то же время тихвинские монастыри посетили супруг Екатерины Павловны принц Петр-Фридрих Ольденбургский и великий князь Константин Павлович.

В августе 1817 года в Тихвин прибыл великий князь Михаил Павлович. При въезде в город его встретил тихвинский городничий статский советник С..Я. Семенихин. Во Введенском девичьем монастыре, находящемся на пути следования, великого князя ожидали настоятельница Таисия с сестрами, в Богородицком монастыре архимандрит Самуил с братией. Уездное дворянство представлял предводитель дворянства капитан-лейтенант И.М. Бровцын. После поклонения тихвинским святыням великий князь посетил Тихвинский шлюз, бывший в то время начальным шлюзом Тихвинской водной системы.[75]

В начале XIX века руководителем Дымского монастыря был влиятельный и энергичный настоятель Герасим Гайдуков, бывший казначей Тихвинского Богородицкого Успенского монастыря. При нем в 1806 году была надстроена каменная  Троицкая церковь с приделом во имя Антония Дымского. Несколько ранее, в 1803 году, в трех верстах от монастыря на Ярославском тракте была построена каменная часовня во имя Антония Дымского с кельею для жительства монаха – смотрителя часовни и собирателя пожертвований[76].

В 1806 году строителя Герасима Гайдукова, составившего новую редакцию жизнеописания преподобного Антония Дымского, перевели настоятелем в Отенский монастырь. С 1808 по 1823 год в монастыре сменилось восемь настоятелей, и среди них -  игумен Мельхисидек - любитель рыбных блюд, описанный в воспоминаниях А.Я.  Артынова.

В 1823 году в Дымский монастырь был переведен наместник Иверского монастыря Варлаам, продолживший монастырское строительство. При нем на Дымском озере была построена деревянная часовня, к которой вел поставленный на столбах мост, огражденный перилами. Рядом были сооружены  купальни, отапливаемые зимой. В 1825 году в монастыре возвели одноэтажный каменный корпус для братских келий[77].

После восстановления в 1794 году Дымский монастырь постепенно начал накапливать церковную утварь и другие предметы, относящиеся к священнослужению. Постепенно складывалась создаваемая заново библиотека. Интерес к дымским святыням постепенно возрастал.  Около 1820 г. в монастыре подвизались юродивые Феоктист и Борис, пользующиеся авторитетом в округе и в Тихвине.

Растет интерес и внимание к другим святыням Тихвинского края. В 1813 году в бывшую Реконскую пустынь приходит отшельник, называющий себя Андреем Ивановичем Шапошниковым. Согласно его жизнеописанию, он, финн по национальности, родился в Риге в семье лютеранского пастора, но принял православие и был крещен с именем Андрея. Фамилию же он взял от восприемника, то есть от крестного отца. В дальнейшем, путешествуя по святым местам, оказался однажды в Тихвине. Здесь встретил Андрей Иванович такого же раба Божия блаженного Бориса, который и посоветовал ему поселиться в Рекони. Однако его здесь никто не ждал и пребыванию будущего схимонаха Амфилохия начинают чиниться препятствия. Лишь в 1816 году новгородский епископ Амвросий официально разрешает ему проживание в пустыни. Начинается сложная и трудная история восстановления Свято-Троицкого Реконского монастыря.[78]

Светские и церковные власти были заинтересованы в более качественной подготовке кадров для приходских церквей. Этому способствовали открытые архимандритом Герасимом (Князевым) церковные школы. Для работы в них учителями направлялись выпускники Новгородской духовной семинарии.  Учителями Тихвинского духовного приходского училища  в 1815 году стал выпускник семинарии Протопопов Тимофей, а в 1819 году – Явосемский Ефим и Поспелов Петр. В начале 20-х годов XIX века в духовном училище работал учителем Никита Кондратьевич Пашозерский, который также давал уроки сыну торгующего крестьянина из села Угодич Ярославской губернии А.Я. Артынову.[79]

Учеба в Тихвинском уездном духовном училище или в Новгородской духовной семинарии становится для сыновей сельских приходских священников единственным путем для продолжения семейного дела служения православной церкви. Многие священники идут на различного рода затраты и ухищрения с целью получения сыновьями достойного образования. В этих стремлениях они во многом зависят от отношения к себе со стороны местных помещиков.

В записках тихвинского дворянина С.Я. Унковского  отмечен подобный случай взаимоотношения между помещиком и священником.  «…Явился ко мне священник отец Петр из села моего родного края, места моего рождения, которому я так обрадовался, как лучшему моему другу. После продолжительного свидания он рассказал мне о состоянии здоровья моей матушки и всего нашего семейства. Крайняя нужда притащила его в Кронштадт: он привез одного из своих сыновей из Новгородской семинарии в С.Петербургскую Духовную Академию и до того издержался, что ему не было средств возвратиться домой. Узнав в Петербурге, что я воротился на корабле «Суворов», он решился обратиться за помощью ко мне, и когда я, после скромного угощения, снабдил его деньгами так, чтобы он без всякого затруднения мог воротиться домой, то этот добрый человек поразил меня своим впечатлением и никак не ожиданным движением бросился прямо в ноги. Мне было стыдно и за себя и за него, но видно крайность так была велика и помощи он ни у кого не нашел, что он не мог преодолеть своих чувств и залился слезами…».[80]

Смена прихода священником была редким, но допустимым явлением. В 1808 году  Иаков Мосеев перешел священником в Воскресенский Сясьский погост Тихвинского уезда Новгородской губернии из соседнего Преображенского Кусецкого погоста Новоладожского уезда Санкт-Петербургской губернии. Нужно отметить, что для Иакова Мосеева переход из бедного прихода расположенного среди глухих лесных деревень в богатый приход, находящийся на важных транспортных путях того времени, был благим делом.

Жизнь приходского священнослужителя и его помощников церковнослужителей (дьякона, пономаря, дьячка, причетника) зависела от церковных властей. Рядом всегда был церковный староста, избираемый на три года из числа прихожан, главным образом помещиков. Часто его называли ктитором, а в царствование Александра I ещё и причтом, хотя это слово уже имело другое значение. Ктитор фактически руководил церковью, её штатами, являлся организатором церковной службы и вместе со священником был ответственным за качество её проведения. Ранее избираемые благочинные с 1820 года стали назначаться епархиальным архиереем, и  каждый из них контролировал два-три десятка церковных приходов. Благочинные были подотчетны духовному правлению, консистории и главе епархии. Благочинный мог обращаться по делам в Новгородскую консисторию только через Тихвинское духовное правление.

Председателем Тихвинского духовного правления был, как правило, назначенный сверху (императором и Синодом) архимандрит Тихвинского Успенского Богородицкого монастыря. Кроме председателя в духовное правление входили секретарь, два члена правления из приходских священников и писцы из монастырской братии.

Характер деятельности духовного правления и перечень  обязанностей совпадали с таковыми у консистории. Однако духовное правление не являлось низшим подразделением консистории. Оно предоставляло консистории необходимую информацию о церковных делах в уезде, а подчинялось непосредственно Синоду.

Строительство новых церквей вместо утраченных и обветшалых производилось под контролем епархиальных властей и консистории, при непосредственном участии епархиального архитектора. В 1802 году в Климентском Колбекском погосте в выставке Мозолево была построена каменная церковь. Церковь возведена тщанием местного помещика секунд-майора Петра Ивановича Колтовского; советами ему помогал эрудированный в церковном строительстве настоятель Дымского монастыря Герасим Гайдуков.[81]  Церковь была  освящена во имя иконы Казанской Божией Матери.

Однопрестольная Казанская церковь, построенная в одной связи с колокольнею, имела сравнительно небольшие размеры: длина – 22 метра и ширина – 8,6 метра. На крыше церкви имелась одна большая глава, колокольня была выполнена в один ярус. Главной святыней храма был образ Божией Матери Казанской, список с подлинной иконы, перенесенный в край в XVII веке местным уроженцем, бывшим казанским воеводою Григорием Путятиным. По некоторым сведениям в церкви позднее был сооружен придел во имя св. Митрофания Воронежского.

Другим каменным храмом, начатым строительством в 1802 году, была церковь во имя Архистратига Михаила в выставке Званы (Великий Двор) на реке Тихвинке. Строилась церковь на средства местных помещиков Кобылиных и была освящена 15 июля 1818 года. Кроме главного престола во имя Арх. Михаила в ней были приделы во имя св. Николая Чудотворца и св. Дмитрия Ростовского.[82]

На востоке края в Иванском Вольском погосте Устюженского уезда (ныне территория Бокситогорского района) в д. Поток в 1822 году тщанием прихожан и доброхотных пожертвований была построена каменная церковь во имя иконы Тихвинской Божией Матери. В плане Тихвинская церковь представляла собой вытянутый близкий к квадрату (11х13 м) четырехугольник основного объёма и трёх пристроек: циркульной апсиды с востока, трапезной и притвора с двухъярусной колокольней с Запада. Общие размеры постройки 13х34 м. Кроме главного престола в церкви были освящены престолы во имя св. Иоанна Предтечи и св. Великомученика Георгия. Данная каменная церковь была возведена вместо двух ранее утраченных деревянных церквей.[83]

Ещё одна каменная церковь была сооружена в 1825 году в Воскресенском Лученском погосте Тихвинского уезда на месте прежней домовой церкви в усадьбе Селищи (близ сельца Сашино) – родовом гнезде помещиков Обернибесовых. Церковь была освящена во имя Введения в Храм пресвятой Богородицы.

Указ 23 декабря 1799 года императора Павла I о запрещении строительства деревянных церквей был отменен после его смерти. Прихожане Егорьевского Койгушского погоста в 1803 году на месте утраченной деревянной церкви возвели новую, также деревянную церковь во имя св. Георгия Победоносца. По общей объёмно-пространственной композиции Георгиевская церковь  дер. Дмитрово была близка к соседней Федоровской церкви  дер. Скверы на реке Лидь до её перестройки в 1861 году.

Постройка имела визуально внушительный объём собственно церкви в форме куба, срубленного в 30 венцов, и была перекрыта рубленым восьмигранным шатром со световым барабаном и главкой на нем. Покрытие алтаря было выполнено  на пять скатов; трапезной – на два ската; коньки крыш алтаря и трапезной находились на одном уровне.

Георгиевская церковь вместе с главкой достигала высоты около 15 метров и была доминантой всей округи. Выполненная на грани двух веков,  она сохранила некоторые признаки древних храмов. Церковь была клетского типа на высоком подклете, с рубленным двухсходным крыльцом на всю ширину западного фасада и косящатыми окнами второго света. Однако она уже имела черты, используемые в сооружении церквей в начале XIX века, в виде развитых нижних окон и элементов декора[84]. Кроме главного  придела, посвященного св. Георгию Победоносцу, церковь имела теплый придел во имя  Тихвинской иконы Божией Матери.

Некоторые деревянные церкви края приобрели в данный период новые и дополнительные конструктивные и декоративные архитектурные элементы. Деревянная ярусного типа Покровская церковь в с. Новинка на р. Паше в 1813 году  подверглась ремонту, в ходе которого была расширена трапезная под двускатной кровлей и пристроено новое крыльцо с сенями[85].

Получили разрешение на строительство приходского храма жители Сомино Никольского Суглицкого погоста, важной пристани на Тихвинском водном пути. Произошло это во время остановки в селе императора Александра I в период его путешествия по России в августе 1823 года. Однако в силу различных обстоятельств, строительство каменного храма началось лишь летом 1837 года.[86]

Для крестьянского населения края важную роль играли часовни, сооружение которых регулировалось епархиальным начальством.[87] Однако большинство деревень края обзавелись деревянной часовней. Как правило, её посвящение совпадало с престольным праздником, который отмечали жители данной деревни. Поддержание часовен в хорошем состоянии и строительство новых, взамен утраченных, производилось жителями деревень, а иногда отдельными лицами по завету.

Со времени первой четверти XIX века в Тихвинском крае сохранилось несколько деревянных часовен. Одна из них, постройки 1823 года, расположена в восточной части Хараненического озера, в 4 км от д. Харагеничи.[88] Часовня представляет собою небольшую клеть с крыльцом на подклете, рубленную в «обло». Освящена во имя Успения Богородицы. По другим данным, строительство часовни относится к началу XX века.[89]

Несколько сохранившихся часовен постройки начала XIX века расположены на востоке края, в современном Бокситогорском районе[90]. Все они относятся к наиболее широко распространенному клетскому типу часовен. Наиболее типичной из них является Успенская часовня д. Заголодно, располагающаяся на Ярославском тракте, ныне Вологодском шоссе, в Ефимовском городском поселении, и сохранившаяся до наших дней.

В начале XIX века в д. Ванино, расположенной у истоков р. Рыбежки, впадающей в р. Тихвинку у Смоленского шлюза, была срублена клетская часовня, освященная во имя Рождества Богородицы.  Сруб часовни имел небольшие размеры (2,1х 2,4 м), его венцы были связаны в «обло». Часовня имела трехстороннюю галерею и приставное крыльцо в три ступеньки. Завершалась часовня четырехскатной крышей с восьмигранным глухим барабаном, увенчанным луковичной главкой. Уникальность данной миниатюрной постройки для Тихвинского края заключалась в сооружении над крыльцом на уровне верхней обвязки часовни небольшой звоннички, завершающейся четырехскатной шатровой крышей.

В строительстве храмов Тихвинского края, в росписи церквей, в сооружении резных иконостасов и написании икон главную роль играли местные тихвинские мастера. Их опыт широко использовался также за пределами края. В 1812 году к строительству каменного Михайло-Архангельского храма на Волхове известный новоладожский и тихвинский помещик А.Р. Томилов привлек тихвинских мастеров под руководством тихвинского мещанина Агафона Кирпичникова. В 1825 году иконы для иконостаса нового каменного храма Никольского Сясьского погоста (с. Хвалово) писал вместе с выходцами из Осташкова А.А. Сулимовым и Н.Т. Глазухиным  тихвинец Иван Сидорович  Мошкин[91].

Наработанные в начале века в стиле провинциального классицизма традиции, тихвинские мастера будут успешно использовать при массовом строительстве приходских каменных церквей в Тихвинском крае на протяжении всего XIX века.

Л.А. Старовойтов