Очерк 8.Тихвинский край в составе Новгородской земли.(1136 - 1478 гг.).

Очерк 8. Тихвинский край в составе Новгородской земли. (1136 - 1478 гг.).

- Обонежский ряд Великого Новгорода.

- Новгородское боярское землевладение в Тихвинском крае.

- Церковно-монастырское землевладение.

- В стороне от феодальных междоусобиц.

Обонежский ряд Великого Новгорода.

Развитие феодальных отношений в Древнерусском государстве привело в XI-XII вв. к его феодальной раздробленности. Новгородская земля, в состав которой входили земли Тихвинского края, получает значительную самостоятельность. События 1136 года в Новгороде, связанные с удалением из города князя Всеволода, привели к тому, что Новгород стал феодальной (боярской) республикой. Главную роль в политической жизни Новгорода играли посадник, избираемый из знатных бояр, совет господ и выборный архиепископ (владыка). Вече при всей казавшейся демократичности новгородских порядков не играло главной роли, а умело направлялось боярами. Князь по договору приглашался в Новгород в качестве военного руководителя, он прибывал со своей дружиной и получал право сбора податей с определённых территорий и право суда в оговорённых случаях и на отдельных территориях. В военное время новгородцы в помощь князю выставляли городское ополчение, а владыка свой полк.

Однако полной самостоятельности Новгородской феодальной республике добиться не удалось. Великие князья ограничивали суверенитет Великого Новгорода. На смену великим князьям киевским пришли великие князья владимиро-суздальские, затем тверские, а начиная с XIV века, великие князья московские. Если московский князь Юрий Данилович, получивший от своего тестя хана Золотой Орды  Узбека ярлык на великое княжение, сам лично со своею дружиною обороняет новгородские рубежи, то следующий великий князь московский Иван Калита просто направляет в Новгород своих наместников и бесцеремонно вмешивается в выборы новгородских посадников. В дальнейшем новгородцы всё более ощущают на себе тяжкую руку великих московских князей.

Расположенный на обоих берегах реки Волхова, Новгород в ХI-ХIII  веках бурно рос, стал важным центром ремесла и торговли, внутренней и международной. К Новгороду тянула необозримая страна, раскинувшаяся от Балтики до Урала. Новгородская колонизация охватила весь север Восточной Европы. Тихвинский край в Х веке был окраиной новгородских земель, в ХII веке - он  находится в центре новгородских владений.

Территориальное деление Новгородской земли сложившееся к концу XV века, оформилось постепенно. Погосты, как мелкие территориально-административные  единицы, начали устанавливаться княжеской властью  ещё во времена княгини Ольги, о чём говорилось выше.

Более древнее сотенное разделение Новгорода и его земель возникло в Х веке, и было связано с разделением княжеской дружины на сотни и раскладкой повинностей на население, обязанное обеспечивать княжеские сотни всем необходимым.

Новгородские сотни перечислены в Уставе князя Ярослава о мостах. Всего в документе названо 19 сотен, из которых первые 9 носили имена сотских, 10 и 11 сотни были названы княжескими, а остальные восемь получили свои названия от новгородских местностей. Вот их имена: Ржевская, Бежитская, Вотская, Обонежская, Луцкая, Лопская, Поволховская, Яжолбитская.  Трудно говорить об территориальных границах сотен, но можно утверждать, что  Тихвинский край в этот период относился к Обонежской сотне, за исключением юго-восточных территорий относящихся к Бежитской сотне. С уменьшением княжеского влияния в Новгороде функции сотен менялись, они всё более становились территориально-административными единицами Господина Великого Новгорода. Происходило это постепенно. Согласно Уставу новгородского князя Святослава Ольговича о церковной десятине 1137 года в Обонежье, новгородский князь имеет право суда над местными жителями. Это право сохраняется за князем в последующие годы. В 1460 году обонежский суд был выкуплен новгородцами Якимом Гуреевым и Матфеем Петровым.[1]

По мнению других исследователей, сотенная структура древнего Новгорода XII-XV вв. была торгово-военной и объединяла лишь торгово-ремесленное население объединенное в торговые формирования и несшее военную повинность[2]. При определённой скудости исторических источников последнее понятие может подтверждаться наличием купеческого объединения «обониских купцов» упомянутых в новгородской первой летописи под 1283 и 1317 годами[3].

В приписке к Уставу князя Святослава, датируемой исследователями XIII веком, указывается Обонежский ряд, в котором наряду с другими перечислены погосты, расположенные в Тихвинском крае – на Кукуевой горе, у Пахитка на Паши, в Тервеничах, в Липне. В откупной грамоте на обонежский суд 1460 года дан другой несколько отличный перечень погостов находящихся в Тихвинском крае – погосты на Паши на реке, на Кожеле, на Кукоеве горе, в Лепни, на Сетомле.

Само понятие Обонежский ряд неоднозначно трактуется историками. Некоторые видят в нём простой договор князя с епископом о взимании церковной десятины с доходов князя. Другие считают, что это понятие носит административно-территориальный характер.       В XV веке название Обонежский ряд, как и ранее Обонежская сотня уходит в прошлое. Это связано с утверждением новых крупных новгородских территориальных единиц - пятин. Сам термин пятина появляется в письменных источниках в конце XV века, а именно в новгородских писцовых книгах составленных по указанию Ивана III после присоединения Новгородской земли к Великому княжеству Московскому.

Новгородское боярское землевладение в Тихвинском крае.

Основой могущества новгородской феодальной верхушки было обладание земельными владениями на городской территории и, особенно в сельской местности на правах наследственного держания –  вотчинами. Владея обширными землями в Тихвинском крае, новгородские бояре в своих сельских вотчинах не жили. Их местопребыванием был Новгород, где они имели городские усадьбы. Типичная новгородская феодальная усадьба в XII-XV вв. была хорошо приспособлена к общественной и хозяйственной жизни Господина Великого Новгорода. Она представляла собой плотно застроенный огороженный участок городской территории, на котором располагался господский дом и другие жилые и хозяйственные постройки, в которых проживал сам феодал, его дворовая челядь и  также зависимые от него ремесленники.

Новгородские светские феодалы состояли из первого привилегированного сословия – боярства и оформившегося к концу XIV в. второго привилегированного сословия – житьих людей. Последние были землевладельцами, причём земельные владения отдельных житьих по размерам не уступали, а иногда и превосходили владения бояр. Однако никто из новгородских житьих не смог выбиться в ряды боярства, принадлежность к которому определялась знатностью происхождения.

Боярское землевладение в Тихвинском крае было важнейшим видом феодального землевладения. Экспроприация новгородским боярством общинных земель происходила постепенно и привела к тому, что к XIV-XV вв. свободных общинных земель в крае почти не осталось. Исходя из анализа берестяных грамот, исследователи пришли к выводу, что боярских род Онцифоровичей в конце XIV - начале XV вв. владел в Тихвинском крае землями по течению реки Паши от истока до устья.[4]

Ко второй половине XV века в руках новгородских старинных боярских фамилий было сосредоточено большинство земельных угодий.  Боярину Богдану Есипову – крупнейшему новгородскому боярскому землевладельцу в Тихвинском крае принадлежали земли в Пречистенском погосте на реке Тихвинке, в Климетцком Колбекском, а также земли всего погоста  Егорьевского в Койвушах на юго-востоке Обонежской пятины. Только в последнем погосте в конце XV в. располагалось 107 деревень с 111 дворами, в которых проживало 206 тяглецов, уплачивающих оброк боярину. Волость, принадлежащая его жене, находилась в Воскресенском погосте на Сяси.

В Пречистенском Тихвинском погосте также располагались вотчины новгородских бояр Федора Глухова и его жены Марьи, Матфея Кнутова и Офромея Змейского. Последнему в конце XV века принадлежали деревни на реке Тихвинке, включая д. Лазаревичи, а также земли в Михайловском Озерском погосте.

Богатая волость Суглица Никольского Суглицкого погоста Бежецкой пятины принадлежала Олферию Ивановичу Офонасову. В состав  волости входили земли расположенные на территории нынешнего Бокситогорского района по рекам Суглице и Соминке. Значительный доход поступал за рыбную ловлю в двенадцати озерах (включая Вожанское озеро) данной волости.

Другим значительным феодальным властителем в крае был боярин Кузьма Фефилатов, владевший волостью в Никольском Пелушском погосте.  Ему же принадлежала обширная волость в Михайловском погосте в Озерах, расположенном на реке Тихвинке, а также волость в Егорьевском Озеревском погосте на реке Чагоде в Бежецкой пятине.[5] Рядом с последней в том же погосте были расположены вотчины других  новгородских феодалов Ивана Лукина, Ивана Бахранова и Василия Кириллова.

Бояре Богдан Есипов, Олферий Офонасов и Кузьма Фефилатов относились к наиболее могущественным новгородским феодальным семьям. В списке старинных боярских фамилий из 22 боярских родов, владеющих более трети всех частновладельческих земель, по расчётам историка начала ХХ в. А.М. Гневушева, семья Есиповых названа первой (выше знаменитой новгородской боярской семьи Борецких), семья посадников, представителей Славенского конца Великого Новгорода Офонасовых – четвертой, а семья Фефилатовых поставлена на 18-е место.[6] Бояре Федотьины, занимавшие в новгородской боярской земельной иерархии шестое место, имели вотчины в Пречистенском Тихвинском и  Климетцком Колбекском погостах. Вотчинами в Тихвинском крае владели также бояре из новгородских посадских родов Казимеровых и Сырковых[7].

К числу крупных новгородских боярских вотчин в Тихвинском крае относятся вотчины Перфурьевых в Воскресенском Лученском и Никольском Пелушском погостах. В погостах Воскресенском на Сяси, Климетцком Колбекском и Михайловском в Черной располагались вотчины Никиты Александровича Тверитинова, в Михайловском погосте в Озерах волость Бориса Ношкина.  В Никольском погосте Готслав волок «…волость Ивановской Дмитриева Рощепи Ворварино» занимала всю территорию погоста.[8]

Владельцами средних по величине вотчин новгородских феодалов, до их конфискации великим князем Иваном III, в погосте Михайловском в Черной были Савва Ларионов и его зять Григорий Мурашкин (21 деревня с 42 тяглецами), Михаил Яковлевич Медоварцев (16 деревень с 37 тяглецами), Афанасий Яковлев с пасынком Андреем (9 деревень – 14 тяглецов); в Климецком Колбеском погосте – Максим Пантелеев (10 деревень – 16 тяглецов).

Новгородская берестяная грамота № 361, датированная промежутком 1396-1409 гг., даёт имя ещё одного феодального земельного владельца – «господина Якова», от которого полностью зависят крестьяне Шиженского погоста, расположенного по Шижне - притоку реки Паши. Этот феодал явно рангом ниже вышеназванных, его к себе призывают крестьяне, чтобы он оказал им помощь, т.к. заморозки погубили посевы, да к тому же они упрекают «господина» в его неурядицах с другими феодалами. «Господин Яков» явно не имеет ключника для управления данной волосткой Побратилово и о его личном приезде настаивают местные жители. У крупных феодалов ключники сами были важными персонами и имели от зависимых крестьян натуральный и денежный оброки, размер которых был оговорён при установлении феодальных повинностей.

К числу мелких землевладельцев Тихвинского края относятся своеземцы, иногда называемые просто  земцами. Они занимали промежуточное положение между феодалами и крестьянами. В псковских и тверских землях своеземцы были  связаны с несением  военной или государственной службы, для новгородских своеземцев подобных свидетельств нет. Считается, что ими становились обедневшие дети боярские, выходцы из купцов, приобретших землю, дети священников, разбогатевшие крестьяне. Трудно определить их количественный состав. По неполным данным писцовой книги 1496 года в Михайловском Черенском погосте зафиксировано  8 своеземцев, в Климетцком Колбекском – 19 своеземцев, из них в деревнях Губа и Крутик (ныне территория г. Бокситогорска) проживали своеземцы Игнат Кавадыев и его дети Тимоха, Гридя и Якуш, а также Мина и Фомка Гридины, Михаль Максимов и Якуш Минин.

По данным платежной книги Бежецкой пятины 7007 (1498/99) года писцов В.Г. Наумова и С.З. Дятлова в Михайловском погосте в Березуи и Радуницах (ныне территория Бокситогорского района около д. Струги и озера Березорадинского) числилось семь своеземцев. В соседнем Никольском погосте Готслав волок по данным писцовой книги 1496 года их не зафиксировано ни одного.

С конца XV века положение новгородских своеземцев стало меняться, большая их часть слилась с крестьянством, а верхушка своеземцев превратилась в «служилых людей» (помещиков). В документах XVI века упоминаются последние своеземцы: Пречистенского Тихвинского погоста Ондрюшка Федотов, Егорьевского Пашекожельского погоста Гриневы и Шестаковы из рода Тиховых, Спасского Шугозерского погоста Офонко Федоров с братиею,  Воскресенского Лученского погоста Федка Оникеев и Филипп Онуфриев, Михайловского Озерского погоста – Некрас Воробьев с братиею, Ильинского погоста на Сяси – Поздяк Прокошев (1563 г.). В 1607 году в грамоте царя Василия Шуйского Тихвинскому Богородицкому Успенскому монастырю упоминаются лишь бывшие земли своеземцев Воскресенского Липенского погоста Дмитрия Лентеева и Пащекожельского погоста Ивана Федорова[9]. По всей видимости, своеземческое население Тихвинского края исчезло уже в начале XVII века.

Церковно-монастырское землевладение.

Кроме боярского землевладения в Тихвинском крае развивалось церковно-монастырское землевладение. Начиная с XII века, монастырские владения постепенно разрастались, и достигли в конце XV века до трети всего феодального землевладения края. Самым крупным церковным феодальным властителем был новгородский Дом святой Софии, находившийся под непосредственным управлением новгородского владыки – архиепископа. По косвенным сведениям, извлечённым из новгородских летописей, можно предполагать, что уже в начале XIII века Софийский дом располагал в Тихвинском крае достаточно крупными земельными владениями, которые неоднократно возросли к XV веку. В их число входили земли в Тервеничском, Шугозерском и Озерском и других погостах.  В конце XV века у Софийского дома московским князем Иваном III были конфискованы многие земельные владения, и с частью крупных боярских вотчин, превращены в дворцовый земельный фонд для раздачи служилым людям (помещикам) – социальной и военной опоре князя. Указом 1476 года московский великий князь Иван III отобрал земельные вотчины Дома святой Софии, в том числе в Нагорном Обонежье, в Мелигежском, Колбасском (Колбекском), Дрегельском и Кременицком погостах.[10]

Церковно-монастырское землевладение в Тихвинском крае сложилось не только в силу известных по Уставу князя Святослава Ольговича 1137 года особых привилегий Дома  Св. Софии  по получению десятины от княжеских доходов за счёт вир и продаж в Обонежье.  Наряду с прямым захватом общинных земель, церкви и монастыри постепенно скупили значительные земельные владения, дополнив ими дарения и дары на «помин души» различных феодальных владельцев, часто вместе с зависимыми крестьянами. Последние не противодействовали подобным переходам в силу получения особых привилегий и частичного освобождения от повинностей.

На территории Тихвинского края появляются вотчины Хутынского Спасо-Преображенского, Антониевского Рождество-Богородицкого, Спасского Ковалева, Десятинного и других новгородских монастырей. На территории Пречистенского Тихвинского погоста деревнями и пустошами владеют Деревяницкий, Иванский и Радоговицкий монастыри[11].  Во второй половине XV века земли на реке Паше получил Колмовский монастырь, основанный в 1392 году Юрием Онцифоровичем, представителем  новгородского боярского рода  Мишиничей – Онцифоровичей.  Боярские вотчины на помин души передала правнучка Юрия Онцифоровича  Орина.  Другой новгородский Никольский  Аркажский монастырь по данным писцовой книги 1563 года имел вотчины  в соседствующих погостах: в Пречистенском Тихвинском -8 деревень, в Егорьевском Пашекожельском  - 64 деревни.

В купчей грамоте XV в. Спасского Ковалёва монастыря, находящегося под Новгородом на Волховце, на земли и села расположенные на далёкой от монастыря реке Тихвинке, названы два села, а также «… поля, и заполки, и пожни, и хмельники, и ловища и перевесища по Тифине реке, и озёра свою часть, и сено жати и гонебный лес, и пасти, где ни есть их следа.» Кроме перечисленных земель прежний владелец Прокуй с братом Павлом и сыновьями Ористом и Михаилом уступали ещё земли с двумя сёлами, Лентеево и Мошниково, а также около Плутина за рекою 5 островов (используемых участков земли среди леса). Поражает скрупулёзность монастырских властей особо оговоривших в купчей свою принадлежность и общей у Прокуя с соседом Кугыком пожни в два стожья, сделав запись, что она «Кугыку не надобе».[12]

Свидетельства о многочисленных церковно-монастырских земельных вотчинах края имеются в писцовых книгах Нагорной половины Обонежской пятины XV – XVI вв.  Ковалёв монастырь, внедрившийся в земли Михайловского Озерского погоста в середине XV века, благополучно пережил  конфискацию части монастырских новгородских вотчин московским князем Иваном III. В 1563 г. за Ковалёвым монастырём в данном погосте числились земли с расположенными на них 70 деревнями с 148 дворами живущих в них крестьян, да в запущении находилась деревня Михалевская, что во время переписи «… при писцах была пуста и лесом заросла»[13]. Ещё более крупная вотчина, насчитывающая 88 деревень, принадлежала тому же Спасскому Ковалеву монастырю в Спасском Шугозерском погосте. К концу XV века на землях Михайловского Озерского погоста появилась  волость  Никольского Вишерского монастыря, насчитывающая 44 деревни с 55 дворами, в которых проживало 84 монастырских тяглеца.  В состав данной монастырской волости вошли земли, ранее принадлежащие новгородским феодалам Кузьме Фефилатову, Борису Ношкину и Офрему Змейскому.

Монастырские вотчины существовали в большинстве погостов Тихвинского края. В Воскресенском Лученском погосте, расположенного на территории современного г. Пикалёво, находились земельные владения Вяжицкого новгородского монастыря, в Антониевском Дымском погосте помимо земельных вотчин Антониева Дымского монастыря имелась волостка небольшого Никольского монастыря с Мостища из Великого Новгорода. Отенский Покровский монастырь, возникший в 1420 году, к XVI в. владел вотчинами в Михайловском Черенском и соседнем Климентском Колбекском погосте. Покровский Зверинский монастырь также к XVI веку владел вотчиной в Климентском Колбекском погосте, несмотря на то, что церковное землевладение Колбекского погоста было ранее конфисковано Иваном III. В восточных пределах Тихвинского края в Егорьевском Озеревском погосте в конце XV века имелась небольшая волость Никольского монастыря расположенного в Новгороде в конце Легощи улицы[14]. Таким образом, несмотря на ограничения, монастырские земельные владения постепенно разрастаются.

Немало земель в погостах Тихвинского края принадлежало новгородским церквям. В той же писцовой книге Нагорного Обонежья 1583 года в Воскресенском Лученском погосте в качестве церковных землевладельцев отмечены церковь Бориса и Глеба, что на Запольской улице, и церковь Сорока мучеников, расположенная на Щиркове улице Великого Новгорода, построенная в 1213 г. на средства новгородского тысяцкого Вячеслава Прокшинича. Впоследствии мелкие монастырские и церковные вотчины разных церквей и монастырей в крае оказались в составе обширных земельных владений Тихвинского Большого Успенского монастыря, как, например, волостка с деревней Батьков конец, ранее принадлежащая вышеупомянутой церкви Сорока мучеников Великого Новгорода.

Обширность монастырского землевладения постоянно тревожила новгородских бояр, а затем московских великих князей. Церковь с её громадными земельными владениями выпадала из юрисдикции великого князя и не облагалась податями в пользу государства. В конце XV – начале XVI в. великие князья Иван III и Василий III неоднократно предпринимали попытки ограничить монастырское землевладение в интересах средних и мелких феодалов, но их действия были мало результативными. Царю Ивану Грозному также не удалось осуществить секуляризацию церковных земель, и принятый не без его влияния Стоглав (сборник соборных решений 1551 года) вновь подтвердил незыблемость церковно-монастырского землевладения.

В стороне от феодальных междоусобиц.

Великому Новгороду приходилось многократно отбивать нападения извне. По подсчётам историков, в течение трёхсот лет, с середины XII до середины XV в., новгородцы вынуждены были воевать 26 раз со Швецией, 11 раз – с Ливонским орденом, 14 раз с Литвой и 5 раз – с Норвегией.[15]

Нет сведений о непосредственном участии жителей Тихвинского края в данных войнах, хотя, несомненно, они участвовали в решающих битвах определяющих  ход истории на Северо-Западе Руси, таких как Ледовое побоище 5 апреля 1242 года или ожесточённая Раковорская битва 17 февраля 1268 года, в которой принимало участие до 30 тыс. русских воинов, в том числе большой отряд   ладожан. Учитывая, что в это время земли Тихвинского края «тянули» к Ладоге, вхождение наших земляков из прошлого в этот отряд несомненно.

Новгородцы постоянно укрепляли рубежи своих земель, поставив очередную каменную крепость в Копорье (1297 г.). Впоследствии, опираясь на систему сильных укреплений Копорье - Орехов - Корела - Ладога - Изборск - Псков, к которым добавились также каменные крепости Ямгородок (1384 г.) и Порхов (1387 г.), Новгородская феодальная республика уверенно противостояла неоднократным попыткам Ливонского ордена, Дании и Швеции нарушить её границы.

Территория Тихвинского края находилась вне зоны военных действий за каменным поясом новгородских укреплений. Прямых данных о проникновении вражеских отрядов на территорию края не имеется. В Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов сообщается о нападениях шведов на обонежских купцов на Ладожском озере в 1283 и 1317 гг. Возможно среди обонежан были жители нашего края, но вероятность эта небольшая. Более заслуживает внимания сообщение летописи под 1338 годом, когда  «…Воеваша Немце с Корелою много по Обонижью, послеже и Ладогу пожгоша, пригонивше, посад, нь города не взяша».[16] Летописец подчеркивает, что  этот поход шведов вместе с подвластными им карелами в Обонежье был длительным и охватывал значительную территорию. Однако и в данном случае вероятность их вторжения в Тихвинский край могла лишь ограничиваться территорией западных погостов Тихвинского края расположенных на реках Сясь и Паша.

Отдалённость Тихвинского края, отсутствие в нём крупных населённых пунктов способствовало тому, что в годы феодальных междоусобиц, от которых так страдала Русская земля, он не стал ареной братоубийственных войн. Всё же отдельные случаи разорения земель Тихвинского края в этот период имеются. 

В XII веке одним из соперников Великого Новгорода было Ростово-Суздальское княжество. В 1134-1135 гг. новгородцы под предводительством князя Всеволода дважды нападали на ростово-суздальские земли. В 1147 году суздальский князь Юрий Долгорукий опустошил новгородские земли по реке Мсте. Себе на помощь он вызвал белозерскую дружину. Кратчайший путь на соединение с войсками князя пролегал через восточные погосты Тихвинского края, которые были для белозерцев вражеской территорией и по обычаю тех времён должны были быть разграблены. 

После похода князь Юрий Долгорукий встретился на пиру в Москве со своим союзником князем черниговским Святославом Ольговичем, который тоже вернулся из удачного похода в верховья реки Протвы (притока Оки) против загадочного народа голядь. Эти события 1147 года дали дату основания Москвы, что широко известно, а о разорении новгородских земель и исчезновении навсегда народа голядь известно лишь историкам.

В последующие годы угроза разорения для жителей Тихвинского края также исходила с востока, с Белозерья и Устюжны. Последняя возникла  на правом берегу реки Мологи, у впадения в неё Ижины. На западной окраине современного города Устюжна расположено древнее городище. Установлено, что оно возведено славянами в XI веке и покинуто в XII столетии на довольно длительный срок. Скорее всего, первоначальная Устюжна была возведена выходцами из ростовских земель и закрыла окончательно Волжско-Балтийский путь, проходящий через Тихвинский край. Ростово-суздальские князья сумели утвердиться и в соседнем Белозерском крае, ранее принадлежащем новгородцам. Тихвинский край стал пограничным краем Новгорода с княжествами Северо-Восточной Руси. По-видимому, новгородцы сломали этот своеобразный замок, запиравший для них путь по Мологе в Шексну и Волгу, но со временем Устюжна была вновь отстроена.

В XIV веке, по крайней мере, дважды новгородские молодцы-ушкуйники грабили Устюжну, в связи с чем она появляется на станицах летописей. Но не всегда эти набеги сходили с рук. В 1340 году ушкуйники (так называли отряды из новгородцев, передвигавшихся на лёгких судах-ушкуях и занимавшихся грабежом за пределами новгородских территорий) неожиданно напали на Устюжну, взяли “полон” и товары, сожгли город, но, опомнившись, устюженцы нагнали новгородских лодейников, разгромили их и отобрали всё награбленное. Интересно, что в это время Устюжна уже вошла в состав московского княжества в качестве “купли” Ивана Калиты и новгородцы мстили за прежние московские обиды.[17]

Недружелюбные отношения с соседями в XV веке сменяются налаживанием экономических связей Тихвинского края с Устюжной Железнопольской, через которую вела дорога с Тихвина на Москву, а также с соседним Белозерьем. Включение новгородских земель в состав Великого княжества Московского в конце XV века укрепляет данные связи.

Монголо-татарское иго, иссушавшее душу русского народа на протяжении долгих 240 лет, не обошло стороной новгородские земли. В 1259 году наложена была на Новгород дань татарская, именуемая «числом», потому что новгородцы для учёта дани подверглись переписи под контролем ханских баскаков. Эти события чуть ли не привели к восстанию, и князю Александру Невскому пришлось применить не мало усилий для усмирения буйных новгородцев. Жители Тихвинского края вместе с новгородцами долгие годы уплачивали «выход в Орду», право сбора, которого в XIV веке получили московские князья. Это позволяло великим князьям московским вмешиваться в дела Господина Великого Новгорода, который постоянно стремился к полной самостоятельности и обособленности.

В начале XV века во время очередной «замятни» Москвы с Ордой, когда великий князь Василий I подобно своему отцу Дмитрию Донскому задержал на несколько лет «выход в Орду» ответ татар был неожиданным  и решительным. Фактический правитель Орды Едигей не стал собирать огромное войско и искать союзников как правитель Мамай в 1380 году, а подобно хану Тохтамышу, неожиданно появился с войском под Москвой. Великий князь Василий I бежал в Кострому, москвичи сели в осаду. Едигею не удалось занять Москву, подобно Тохтамышу в 1382 году, и он разослал по ближней и дальней округе свои отряды с целью грабежа городов, монастырей, сел и деревень. Один из таких летучих татарских отрядов в 1409 году вторгся в Тихвинский край, ограбил и сжёг Дымский монастырь. «Едигееву рать», как и «Дюденеву рать» долго помнили на Руси. Легенды «татарова нашествия» сохранявшиеся в Тихвинском крае в течение нескольких веков, позднее были перекрыты легендами ещё более страшного «литовского разорения» начала XVII века.

Л.А. Старовойтов