Библиотека Ленинградской области

НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ, Блокадное детство маленькой Веры

НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ, Блокадное детство маленькой Веры

День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, 27 января, – скорбная дата в истории Великой Отечественной войны. Скорбная, потому что в этот день вспоминают тех, кто не дожил до этого радостного дня, тех, кто навсегда стал историей блокадного города на Неве. Важно, что среди нас живут люди, для которых «блокада» не просто слово, а этап жизни. Возможно, поэтому память человеческая запоминает только самые яркие моменты, которые не в силах стереть время. Для Веры Дмитриевны Назаровой блокада вспоминается как череда эпизодов – страшных, ярких в своей трагичности, незабываемых.

Эпизод №1
ДОВОЕННОЕ ДЕТСТВО

Вера родилась в Ленинграде в 1933 году и была единственным ребёнком в семье. Её воспитывали бабушка и отец. Вера вспоминает: «Бабушкин дом был рядом с Апраксиным двором, и до сих пор помню большую светлую квартиру из шести больших комнат, в одной из которых я жила вместе с бабушкой». Самый яркий эпизод того времени – покупка керосина, который продавался по карточкам в специальных лавках. Вместе с бабушкой девочка брала большой железный бидон и шла в керосиновую лавку, которая располагалась недалеко от дома. Лавка – тесная, грязная и тёмная, вся обшитая железом – наполняла сердечко девчушки страхом. Для маленькой девочки это было настоящее путешествие. А ещё вспоминает, как ходила в детский сад, потому что отец много работал. Почему-то детский сад тогда назывался очагом, но почему именно такое название, она не знала. (прим.: детский очаг – так назывались детские сады ещё в 1920-1930 гг. Основным типом дошкольного учреждения был признан сад-очаг с длительным пребыванием детей в нём). Там было весело, интересно и вкусно кормили: а что ещё нужно было семилетней девчушке?

Хотя отец Веры работал в торговле, но почему-то она помнит его в гимнастёрке, офицерском ремне и портупее. Отец очень любил свою дочку, частенько баловал её, покупал много игрушек и часто гулял с ней. Перед войной он женился второй раз, и у девочки появилась мать. Вера Дмитриевна и сегодня, вспоминая о ней с особой теплотой, называет эту женщину мамой. Семья переехала жить в квартиру на Петроградской стороне. Вера вспоминает, что около их дома находился большой котлован – видимо, собирались строить дом, и детям запрещалось играть рядом с ним.

Эпизод №2
НАЧАЛО ВОЙНЫ

Начало войны запомнилось Вере страшным эпизодом. Недалеко от дома на Ижорской улице был скверик, в котором рос большой дуб. Ребятня любила там играть, и хотя слово «война» они слышали теперь часто, но истинного значения не понимали. В один из солнечных дней дети, как обычно, бегали вокруг дерева. Вдруг они услышали страшный гул и увидели в небе самолёт, на крыльях которого были нарисованы звёзды. «Самолёт летел так низко, что почти касался веток дерева. Я до сих пор помню глаза этого лётчика, хотя ведь столько лет уже прошло», – вспоминает Вера Дмитриевна. Но самое страшное случилось потом – раздалась длинная пулемётная очередь. Никто, слава богу, тогда не пострадал, а испуганные дети бросились врассыпную по домам. Они рассказали о случившемся взрослым, но те почему-то не поверили. «До сих пор я часто думаю: что же это было: то ли это был немецкий самолёт с нарисованными звёздами, то ли наш, советский. Но если это так, то почему он стрелял по детям? Это вопрос не даёт мне покоя до сих пор», – говорит Вера Дмитриевна.

Потом начались бомбёжки, и приходилось каждый раз бежать в бомбоубежище, которое располагалось неподалеку от дома. Конечно, было страшно – гул самолётов, визг летящих бомб, разрывы, грохот рушащихся домов… Постепенно люди привыкли к звуку сирен и многие перестали бегать в убежище. «Будь что будет, от судьбы не уйдёшь!», – частенько говорила бабушка.

Ещё месяца три девочку водили в очаг – всё-таки там их кормили лучше. Вспоминает Вера Дмитриевна такой случай. Уже осенью 1941 года после обеда к ней подбежал кот, который обитал рядом с детским садиком. «Я припрятала для него кожицу от колбасы, которую нам дали на обед. Когда протянула кожурку коту, он не просто вырвал её у меня – за палец укусил, такой голодный был», – вспоминает она.

Эпизод №3
БЛОКАДА

«Блокада для меня – это, прежде всего, голод и холод», – говорит Вера Дмитриевна. В Ленинграде оставалось немало мужчин уже непризывного возраста, которые помогали женщинам по хозяйству. В их доме почти в каждой квартире были сделаны буржуйки, трубы которых провели в печки, чтобы дым в квартиру не шёл. Не всегда люди находили дрова, но частенько живительное тепло наполняло комнаты. Именно на такой буржуйке Вера нередко готовила себе настоящий по тем временам деликатес: кусочек хлеба в 250 грамм нарезала на ломтики, жарила на касторке, а потом в кипятке размачивала обжаренные кусочки и ела эту тюрю. «В тот момент казалось, что в мире нет ничего вкуснее», – говорит Вера Дмитриевна. Ещё она вспоминает, что никогда не забудет вкус холодца, сваренного из отцовского кожаного ремня: мать разрезала его на небольшие кусочки и долго варила.

Зима 1942 года была суровой. За водой приходилось ходить к Неве. Как и многие жители блокадного Ленинграда, мать по узеньким тропинкам пробиралась к Неве, шатаясь от голода. Дочку она с собой не брала – слишком трудным был путь, а девочка слишком ослабла. Чтобы хоть немного согреться, Вера ложилась в кровать, и её накрывали несколькими одеялами, тёплыми вещами. Она вспоминает такой случай. Мать ушла за водой, а девочка осталась в квартире: «Под грудой одеял было почти тепло, и я даже задремала. Вдруг сквозь забытьё слышу стук в дверь. Не сразу сообразила, что это вернулась мать, но я была настолько слабой, что не было сил встать с кровати. Не помню, как мне удалось доползти до двери, но когда я открыла, то увидела мать и мужчин, которые готовились взломать дверь – думали, что я умерла». 
В ту первую блокадную зиму умерли почти все жители их подъезда. Везти на кладбище умерших не было сил, и их просто сваливали в котлован. Сколько их там похоронено, одному Богу известно…

Вера Дмитриевна со слезами на глазах рассказывает ещё один страшный случай: «У нас дома жила кошка, а у неё был котёнок. Он уже подрос, я брала его на руки и гуляла с ним. Захожу как-то в подъезд, и неожиданно какой-то мальчишка вырвал котёнка из моих рук и побежал наверх. У меня не было сил догнать его, а когда я пришла домой и рассказала об этом матери, она уже не нашла никого в подъезде. Больше я никогда не видела нашего котёнка – наверное, съели его. До сих пор не могу себе простить, что не смогла его защитить».

Эпизод №4
ЭВАКУАЦИЯ

Из блокадного Ленинграда их с матерью вывезли на поезде, а бабушка осталась, и больше её Вера никогда не видела. Она не помнит название населённого пункта, куда их привезли, но было это где-то недалеко от Пикалёва. До сих пор перед глазами у неё стоит исхудавший мальчик, который прижимает к груди буханку хлеба. Взрослые пытались разжать ручонки: «Тебе же нельзя сейчас много» – но паренёк только сильнее прижимал к себе хлеб, отламывая небольшие кусочки.

Бывая в Тихвине, Вера Дмитриевна часто думает, глядя на могилы юных ленинградцев, погибших здесь во время авианалётов: «А ведь это судьба – остаться живой. Сколько детей погибло, уехав из Ленинграда и попав уже за линией фронта под бомбёжку!».

Вместе с матерью Вера оказалась на Урале у родственников и вернулась в Ленинград только в 1944 году. Правда, им не сразу разрешили въехать в город, видимо, повлиял тот факт, что отец в боях под Старой Руссой попал в плен и потом был отправлен в ссылку на 10 лет. Пока мать обивала пороги, девочка жила в Подмосковье.

В Ленинграде от бомбёжек не пострадали ни квартира на Петроградке, ни бабушкина, однако вновь поселиться хотя бы в одной из них не получилось – не разрешили. Они ютились у знакомых, а позднее, поступив в медицинское училище, девушка получила комнату в общежитии. До сих пор, имея удостоверение жителя блокадного Ленинграда, Вера Дмитриевна не смогла восстановить права на квартиру в Ленинграде. «После войны этим заниматься было некогда, да и радовались, что остались все живыми. Я всю жизнь прожила в Пикалёве, и для меня он стал родным городом. Так что теперь и нет смысла что-то менять», – говорит Вера Дмитриевна.

P.S. С каждым годом становится всё меньше тех, кто пережил военное лихолетье. Их воспоминания – маленькая глава в истории войны. Сохранить эти невыдуманные истории – наш долг. Сохранить, чтобы помнить, чтобы не повторить, чтобы наши дети никогда не узнали ужасы войны.

Ольга АСТАПОВА.

Источник: Газета "Рабочее слово", №2 (2731) от 21 января 2016